В окрестностях мистерии

	Фрагмент балета "Свадебка". Фото Игоря Захаркина

ВТОРОЙ Московский фестиваль современной хореографии организован Центром современной хореографии при Русском камерном балете "Москва" и журналом "Балет". Смотр не открыл ничего принципиально нового, но дал возможность еще раз подумать над тенденциями. Это прежде всего необъятно широкое понимание словосочетания "современный танец": все, что не классика. От номера, хоть сейчас годящегося на подтанцовки для шоу Киркорова, до постмодернистских пластических "пофигизмов" и метафизических медитаций. Аэробика и художественная гимнастика соседствовали с перепевами японского стиля "буто" и движенческим театром. В изображении роковых женских страстей принцип был тот же, что в некогда официальном искусстве "драмбалета". Мало кто из выступавших танцовщиков показал высокий исполнительский класс: кажется, что многие просто норовят укрыться за модным тезисом "современный танец - это такое дело, в котором может участвовать каждый желающий, независимо от умения и подготовки, было бы желание подвигаться".

Трехдневная фестивальная программа делилась на темы: школы и студии, номера, поставленные на музыку юбиляра этого года - Иоганна Себастьяна Баха, и опусы молодых хореографов. На фоне безликих студийных работ в лидеры вышла "Свадебка" на музыку Стравинского - проект Школы современного танца Николая Огрызкова. Хореограф-постановщик проявил умение профессионально работать с музыкальной партитурой. В постановке немецкого хореографа и педагога Улы Гайгес задействован лишь один из возможных смысловых мотивов "Свадебки" - ожидание обряда, пред-обряд. Это состояние очень подходит для девочек-подростков, учениц школы. По замыслу автора, они демонстрировали результат учебы - степень владения предложенным хореографом сочетанием заученной техники, сценической импровизации и интерпретации роли ( в данном случае - это пробуждение женской интуиции).

С музыкой как структурой так же, как и с серьезностью, сегодня работать не умеют, и молодым творцам хореографии сказать по этому поводу нечего, кроме патетического занудства и пластической псевдомногозначительности. Для участников фестиваля Бах поддается прочтению лишь в русле игры. Именно игровые варианты обеспечили успех работе Анжелики Шевченко "Я-блок-о!" (пять юных веселых дев в облике Евы танцуют с плодами) или спектакля Кинетического театра Саши Пепеляева "Не там". Пепеляевский проект - рваный брейк танцовщиков, работающих для нарисованных зрительских затылков на заднике, который безуспешно управляется безумным режиссером, декламирующим безумный речитатив по Хармсу. Зрители словно подглядывают в замочную скважину, каждый момент видя как бы неполную картину происходящего. Это вполне типичное современное зрелище, крушащее самое себя на логические осколки.

Среди удач фестиваля - фрагмент из спектакля "Геология времени" (группа "Плантация", хореограф - приглашенная американка Нэнси Зендора): группа женщин пластически взаимодействует с группой булыжников, создавая атмосферу, сходную с пребыванием в японском саду камней. Для любителей контактной импровизации предназначена "Левитация" в постановке и исполнении Анджелы Доний и Виталия Кононова: изучайте, как одно пространственное тело приспосабливается к близкому присутствию другого. Но все впечатления затмил финал фестиваля: проект Николая Наумова "Образы XXI века", обозначенный в программке как "композиция света, звука, пластики, цвета и видео". Было предисловие авторов, возвещающих о намерении поставить "мистерию 2000 года" в память о неосуществленном проекте Александра Скрябина; была "биомузыка", переливы красок на экране, похожие на калейдоскоп в детском волчке, игра на музыкальном инструменте "терпсивокс", крайне высокопарный текст про мироздание и пластические манипуляции нескольких персонажей в костюмах по мотивам женских платьев эпохи модерна. Проект провалился не только потому, что зал встретил его в штыки. Эта реакция - естественное следствие позиции авторов, искренне пытающихся создать "глобалку", но не понимающих, что время буквальных, копирующих язык наших предков из Серебряного века мистерий безвозвратно кануло в Лету и символистское мышление, выраженное языком прошлого, сегодня окажется лишь вымученным пассеизмом.