Глухота - это страшная сила

Она ничего не слышит. Появившаяся со временем глухота заставила Ивлин научиться - как она говорит - слышать музыку телом. Визит в Россию Ивлин Гленни, как и Лусье, - дело рук Ирины Никитиной, президента фонда "Музыкальный Олимп". Еще был Роби Лакатош, в планах - Гардинер, Ашкенази, Анн-Софи Муттер.

У нас в стране Гленни известна меньше, чем остальные звезды, привозимые "Олимпом". Что абсолютно непонятно, учитывая не только высочайший исполнительский уровень, но и просто количество регалий, среди которых, к примеру, Grammy. Ивлин записала 15 дисков. Она дает более ста концертов и мастер-классов в год. Из музыки, казалось бы, меньше всего для этого приспособленной, как, например, фортепианные этюды Шопена, она делает переложения для ударных.

В Большом зале консерватории она играла собственное переложение Концерта Вивальди для флейты-пикколо и струнного оркестра. На вибрафоне. Переделать концерт, написанный для изначально мелодичного (любого духового) инструмента, в концерт для инструмента ударного - задача не из легких. Во-первых, он автоматически становится сложнее. Сложнее, например, выдерживать длинные гибкие фразы второй (медленной) части. Во-вторых, играть старую музыку на инструменте сравнительно новом - всегда риск. Однако трудно теперь представить себе более пронзительного и одновременно аристократичного, неземного, высокого Вивальди.

В первой части показалось, что самый легкий способ не разойтись с дирижером, которого не слышишь, - играть идеально ровно, метрономично. Но вторая часть развеяла эти подозрения в пух и прах. Казалось, нет в мировой музыкальной литературе мелодии выше, свободнее этой. Музыка парила. Она была то заоблачно высокой, то очень земной, личной. Почти романтической. Стремительный, феерически виртуозный финал звучал на этом почти неосязаемом нежном фоне еще ярче и легче, чем это можно себе вообразить.

Не успела публика прийти в себя от шока, как после консервативного Вивальди Гленни заиграла современную классическую музыку. Пьеса Кейко Абе "Путь" для маримбы соло начинается и заканчивается полной тишиной. И, надо сказать, Такой Тишины в консерватории не было, кажется, никогда. После длинного, выматывающего "Пути" Гленни еще некоторое время не опускала палочки. Зал растворился в наполненной, густой тишине. Невероятными образами, движениями, звуками, кудрявая колдунья Ивлин просто заворожила публику.

После антракта и довольно заурядной "Итальянской" симфонии Мендельсона в исполнении оркестра Государственного Эрмитажа с дирижером Саулюсом Сондецкисом Гленни сыграла еще концерт Аускелла Мауссона для малого барабана с оркестром. И вот тут стало по-настоящему страшно. Было уже не очень понятно, колдовство это или мы просто никогда не слышали, что можно так играть на барабане. Это были звуки, которых по идее барабан издавать не может. А Ивлин играла все ярче, громче, пока не дошла вместе с оркестром до кульминации.

Зал встал. Такое в консерватории тоже бывает редко. По старой дружбе вставали на концерте Клаудио Шимоне, из уважения (скорее к нелегкой творческой судьбе) вставали на Рождественском, но такого единодушия Большой зал не видел давно. Хотя аплодисментов Ивлин все равно не слышала.

Гленни не похожа на звезду. Общаясь, она смотрит прямо в глаза. Она все время улыбается. Она выглядит счастливой, но почему-то от всего этого счастья, от этого невероятного таланта, от этого незабываемого концерта сжимается сердце. Рыжая, как в сказке про Томасину, шотландка разговаривает о музыке охотно и искренне. О музыке, о своих концертах, не стесняясь говорит о своей глухоте. В быту Ивлин носит слуховой аппарат, но на концертах - никогда. Она играет босиком и слышит музыку, пропуская резонанс от деревянного пола сцены через все тело. На вопрос, слышит ли она хотя бы часть того, что играет, Гленни просто ответила: "Вы слышите".