Небезопасный секс

Смешанные чувства Чуриковой.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

"Смешанные чувства", названная в программке "нежной комедией", - одна из первых премьер нынешнего, юбилейного сезона Театра эстрады. Но, сыгранный на его "юбилейной" сцене, спектакль Театру эстрады не принадлежит. Это премьера Театра Антона Чехова. Так что Геннадий Хазанов выступает не как худрук на своих собственных подмостках. Ни легкой жизни, ни тем более счастья он не ищет - в этом спектакле у него ни льгот, ни привилегий, он выходит на равных с Инной Чуриковой, которая в Театре Антона Чехова, как и он, - приглашенная звезда.

К антрепризе у нас сложилось устойчиво негативное отношение: декорации и костюмы из подбора, а известные актеры собрались лишь затем, чтобы наскоро зашибить деньгу. Ничего похожего нет в Театре Антона Чехова: декорации - всегда основательные, сложносочиненные, у каждого из актеров - свой собственный костюм, у некоторых - по нескольку (у Чуриковой за час пятьдесят без антракта - три или четыре плюс шуба). Режиссер Леонид Трушкин репетирует долго и честно, подбирает всякий раз хорошую музыку (в данном случае композитор - Марк Минков). А результат все равно, бывает, разочаровывает. Или - очаровывает очень редко.

Вы, наверное, не поверите мне на слово, если я скажу, что большую часть времени, которое актеры проводят на сцене, пожилые герои Кристина Мильман (Инна Чурикова) и Герман Льюис (Геннадий Хазанов) обсуждают размеры мужского достоинства Германа. Не бОльшую, но большУю. А ведь это так.

Дополнительного обаяния пьесе, сюжет которой топчется на месте, это не добавляет (так, легкое прихи-хи┘).

Обаяния в ней вообще немного. И только присутствие на сцене двух зрелых актеров, чье доброе имя кое-как извиняет их нынешнее грехопадение, как-то спасает положение. В другом случае терпение и выносливость зала, конечно, были бы меньше. Другим бы не простили, а тут получается даже кое-какое удовольствие.

"Смешанные чувства" относится к тому классу театральных событий, которые вежливее всего не заметить. Чаще всего к таковым относятся спектакли, где плохие актеры плохо играют в плохой пьесе. Бывает, что пьеса хорошая, но общий расклад от этого не меняется. Часто при всех прочих равных плохо играют хорошие актеры. В данном случае ни о Чуриковой, ни о Хазанове ничего особенно плохого не скажешь. Оба играют в меру сил, Чурикова - чуть более драматично, Хазанов - в знакомой резкой эстрадной манере, мгновенно и остро реагируя на каждую реплику. Играют, в общем, хорошо. И все равно лучше всего обойти этот спектакль и зрительским, и критическим вниманием.

Тем более что уважение к Чуриковой от того, сыграет она что-то еще, хуже или лучше, уже не убудет, любви, заслуженной за годы вдохновенного и безупречного служения сцене и экрану, хватит на десятилетия. Она окупит все. Из ерунды она может вызвать смех и в то же время тронуть до слез. Если что-то в спектакле вызывает не определенные, а именно смешанные чувства - это как раз Инна Чурикова. Все "против" - и текст, и сюжет, а Чурикова - единственная - выдвигает аргументы "за".

С Хазановым сложнее, в последние годы он очень много сил тратит на решение хозяйственных и политических вопросов. На общественную работу. Но, будем справедливы, и его заслуги перед сценой велики. Больше, конечно, перед эстрадой. Но в какой-то момент Геннадий Хазанов решил, что настоящее его призвание - в драме. "Смешанные чувства" - очередная и, пожалуй, наименее удачная попытка доказать, что эта его решимость имеет серьезные основания.

Ах, как иногда бывает нужен завлит! Завлит - человек, который успевает прочесть пьесу до того, как она попадет на стол к режиссеру, до того, как ее прочтут актеры, до того, как текст "ляжет на язык". Когда такого человека рядом нет, публика получает "Смешанные чувства": самое плохое в спектакле - слова, которые пыжатся изо всех сил, но никак не складываются в сюжет. Двух одиночеств и нескольких более или менее жалостливых подробностей для "нежной комедии" оказывается недостаточно. Достоинства "Смешанных чувств" почти исчерпываются тем, что благодаря этой пьесе автор получил счастливую возможность вернуться на историческую родину (пока - виртуально): в обращении к русскому зрителю Ричард Баэр рассказывает о своих еврейских пращурах, когда-то приехавших в Америку из-под Минска.

Судя по тексту, который звучит со сцены, Ричард Баэр - не большой фантазер. Он не стал выдумывать неведомых ему героев - каких-нибудь французов или шведов. Два главных героя у него - евреи-американцы, вдова и вдовец, на старости лет, выражаясь высокопарно, решившие бросить вызов судьбе. Но, о чем бы ни начали они говорить, их разговор непременно упирается или в деньги, или в очередной "телесный низ". Не в шопинг, так в факинг┘

Может быть, Трушкин убедил актеров в том, что нужна особая смелость - рассказать о том, что не только крестьянки любить умеют? Умеют любить и хотят плотской любви люди разного возраста, разных национальностей. И спектакль Театра Антона Чехова - художественный и человеческий манифест, не просто спектакль, а поступок?

Но смелости никакой в нем нет. Сегодня со сцены можно произносить любые слова, говорить о чем угодно. И про любовь известно все: не так давно на выставке современного искусства в Доме художника желающие могли убедиться в том, что любить умеют даже бомжи - во всех натуралистических подробностях.

Об освоении чего-то табуированного, прежде закрытого говорить не приходится. Тут вся трава-мурава вытоптана окрест, тропинки хожены-перехожены и давно превратились в столбовые дороги. А раз так, то Чурикова и Хазанов словами банальными и неинтересными говорят о банальном, умножая банальность и пошлость, которой без их талантливых усилий бесконечно много в нашей жизни и на сцене.

В этом смысле обсуждаемый со сцены вид секса совершенно безопасным назвать нельзя.