В Большом не отреклись от старого мира

Революция – это всегда массовые сцены...
Фото Дамира Юсупова (Большой театр)

Стоит ли переживать, что от 4-актного опуса о Великой Французской революции, созданного в начале 1930-х композитором Борисом Асафьевым, хореографом Василием Вайноненом, режиссером Николаем Радловым и художником Владимиром Дмитриевым, сохранилось всего-то 15–20 минут, запечатленных на пленке и в памяти ветеранов? Ведь эти минуты стоят иных часов.

Впервые «Пламя Парижа» представили в Ленинградском театре оперы и балета в день пятнадцатилетия Октября. Впереди его ждали тридцать лет редакций и аншлагов на столичных и провинциальных сценах страны и мира, а затем смерть. Смерть, но не забвение. Если на каком-нибудь из балетных конкурсов в нескончаемой чреде рабов, принцев и одалисок вдруг объявят фрагмент из «Пламени Парижа», зал оживляется. Ждут искрометного танца и эмоций взахлеб. Когда Василий Вайнонен ставил свой балет, в силу входило поколение, навсегда перевернувшее представления о мужском танце. Вахтанг Чабукиани, Петр Гусев, Алексей Ермолаев, Асаф Мессерер. Все они блистали в этом спектакле, требовавшем от исполнителей неистового темперамента и артистизма. Ни тем, ни другим, как правило, не отличаются нынешние артисты. И хотя Алексей Ратманский не раз доказал, что способен растормошить даже сонно-чопорных балетных принцев, он все же сильно рисковал, принимаясь за «Пламя Парижа»-2008. Вполне вероятно, что даже если идея снова раздуть это пламя и бродила в его голове раньше, реальные очертания замысел приобрел с появлением в труппе Большого театра Ивана Васильева. Склонный к аффектации юный виртуоз просто создан для роли Филиппа. Вопреки ожиданиям в первый состав Васильев, однако, не попал. Пути театральные неисповедимы. Но театр не спорт, хоть конкуренция и не меньше. Случись удача, победитель здесь может быть не один. К тому же в этом случае всегда в выигрыше и зритель. А «Пламя Парижа» Алексея Ратманского – безусловная удача.

Несмотря на то что восстановить шедевр Вайнонена полностью, как предполагалось поначалу, не удалось, от идеи в Большом театре не отказались. Из оригинальной хореографии до нас дошли крохи. Но это бриллиантовая крошка – фрагмент придворного балета «Армида» из второго акта, танец басков и па-де-де главных героев. Новодел ретро-хореографией не прикидывается. Чуткий стилизатор, в этот раз Ратманский к излюбленному приему не прибегает. Нет здесь и столь привычного уже в отношении к советскому прошлому стеба. Восставшие марсельцы не носят буденовки, а среди членов Конвента не видно товарища Сталина, так любившего этот балет и смотревшего его, говорят, раз пятнадцать.Не мимикрируя под Вайнонена, Ратманский вступает с ним в творческий диалог. Диалог художников становится диалогом эпох. Перекличка эпох – один из стилеобразующих мотивов этой постановки. Некогда, сочиняя балет, франкоман и эрудит Борис Асафьев углубился в историю оперной, балетной и народной музыки Франции XVII–XIX веков.

Художники-постановщики современной версии Илья Уткин и Евгений Монахов увидели образ спектакля в контрасте монохромных гравюр XVIII столетия и цветных костюмов, в которых художник по костюмам Елена Марковская, в свою очередь, соблюдала принцип «старое и новое».

По-новому взглянули сегодня и на старое либретто Владимира Дмитриева и Николая Волкова. Число актов сократили до двух, несколько изменив сюжет. Героем спектакля Вайнонена и Радлова, построенного в стилистике уличных массовых празднеств, была ликующая толпа. Ее единственной любовью – революция. У Ратманского (хотя в спектакле и занято 140 артистов – вся балетная труппа театра) главное – судьба частного человека. У него люди любят людей. Революция же бесстрастна.

Как всякая стихия, кого-то она выталкивает на поверхность,кого-то пожирает.Жанну влечет к весельчаку Филиппу. Жером, брат Жанны, влюблен в Аделину. Но она дочь маркиза и вслед за отцом ляжет под нож гильотины. В Большом каждый вечер историю рассказывают по-разному. Первый состав (Мария Александрова, Александр Волчков, Денис Савин, Нина Капцова) – премьерский. Все необычайно красивы и как будто парят над сценой, не говоря уж о бренной земле. Во втором (Наталья Осипова, Иван Васильев, Вячеслав Лопатин, Анастасия Горячева) – люди вполне земные. Наши соседи. Их эмоции не так театральны, зато так же сильны. Зрительские же эмоции зашкаливают два вечера кряду, когда первачи-универсалы лихо зажигают, состязаясь в танце басков или в головокружительных вариациях.