Композитор или пародия?

Родион Щедрин номинирован на «Золотую маску» за музыку к «Очарованному страннику».
Фото с официального сайта Мариинсккого театра

Фестиваль «Золотая маска» отмечает в этом году солидную дату – 15-летие. Несмотря на тяжелую финансовую ситуацию, фестиваль состоится: быть может, не с тем размахом, который предполагали организаторы, но и не потеряв достойное – если в отношении маски это выражение применимо – лицо.

Конкурсная программа, включающая 48 спектаклей, не пострадала, сократилась внеконкурсная, но и здесь цифра внушительная – 25 спектаклей из разных уголков России, других стран СНГ и мира.

Несколько внеконкурсных программ – традиционные Russian Case и «Легендарные спектакли и имена XX века», а также премьерный проект «Маска плюс» – представят московским зрителям несколько интригующих балетных спектаклей (сольную программу легендарной француженки Сильвии Гиллем, спектакли Иржи Килиана и Уильяма Форсайта), отдельные спектакли, не вошедшие в основную программу «Золотой маски», но рекомендованные экспертным советом (здесь – спектакли Коляды и Женовача). Отдельной строкой идут спектакли из стран Балтии. Как раз эта часть программы пострадала по объективным экономическим причинам, но тем не менее заманчивый набор имен и жанров имеется: это Алвис Херманис со спектаклем «Латышская любовь», эстонские балеты «Гамлет» и «Оборотень», Литву представит спектакль «Мадригальные оперы» Монтеверди в постановке Гинтараса Варнаса.

Последний проект представляет особый интерес для любителей оперного искусства, в числе которых, конечно, и профессионалы. Монтеверди (композитор, живший в Италии в XVII веке, автор первых опер) – это фигура, к которой московские театры подступаются редко: из недавнего времени только Борис Покровский сделал «Коронацию Поппеи». Но Покровский – режиссер, которого мало заботит коммерческая сторона предприятия. Большой театр, как и все остальные крупные труппы, рискнут ставить Монтеверди, думаю, не скоро. Рискнул Георгий Исаакян из Перми и поставил «Орфея» – его мы и увидим в конкурсе. Тем интереснее сравнить результат обращения с тонкой материей ранней итальянской оперы у отечественных и западных режиссеров.

Отметим прорыв в конкурсную программу оперного театра из Якутии: на руку сыграло, конечно, имя композитора – это Владимир Кобекин, автор оперы «Александр Македонский» (ее показывали в Москве в рамках дней Республики Саха) уже лауреат «Золотой маски» прошлого года. В этом году у Кобекина серьезный соперник в лице Родиона Щедрина – он номинирован за «Очарованного странника», чью постановку осуществил Мариинский театр.

Другая новая оперная продукция – опера Александра Смелкова «Братья Карамазовы» выдвинута в пяти номинациях. Такая щедрость экспертного совета, честно говоря, поражает, особенно если учесть, что, например, «Лоэнгрин» из Новой оперы (замечательный прежде всего внятной режиссурой и убедительным воплощением нестандартного режиссерского решения) вообще не попал в конкурсную программу.

На взгляд обозревателя «НГ», «Братьев Карамазовых» даже близко нельзя подпускать к номинациям «Лучшая работа композитора» и, как следствие, «Лучший спектакль» (ведь как ни крути, а в опере музыка все-таки важнее всего остального). Сочинение Александра Смелкова представляет собой скорее пародию на композицию – словно студенты вооружились сначала руководством по написанию оперы, а затем плохим учебником оркестровки.

При этом в списке режиссерских номинаций фигурирует Василий Бархатов, который просто сделал аккуратный спектакль, возможно, вытянув все лучшее из партитуры Смелкова. Но отсутствует Дэвид Паунтни, чья работа была хотя и противоречивой, но уж по крайней мере достойной стоять в одном ряду с Бархатовым и Александром Тителем, поставившим в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко оперу-сказку «Майская ночь», не блеснув при этом оригинальностью режиссерской мысли. Одно радует – в дирижерскую номинацию все-таки попала работа Михаила Плетнева в «Пиковой даме» (Большой театр). Очевидно, правила отбора в конкурсную программу в этом году изменились. Ранее персональные номинации допускались, только если сам спектакль был выдвинут на лучшее: при таком раскладе у Плетнева не было бы ни одного шанса.