Григорий Заславский
На открытии биеннале. Инсталляция аргентинского художника Томаса Сарасено.
Фото Reuters
В субботу открылась 53-я Венецианская биеннале. Впрочем, в субботу она открылась для широкой публики, а начиная с 3 июня и там, где располагаются два десятка национальных павильонов, в садах (по-итальянски – джардини), и по всему городу проходили открытия павильонов и отдельных выставок. С каждым разом выставок и павильонов все больше, в Джардини новые уже не строят, так что Украина, Азербайджан, Грузия, Марокко, Тайвань, короче говоря, все, кто хочет сказать свое слово, находят подходящий дворец или даже церковь и обустраивают в соответствии с собственным кураторским взглядом на актуальное искусство. Девиз нынешней биеннале – «Создавая миры» – достаточно широкий, чтобы какое-то высказывание осталось за бортом этой темы. Лучшим в итоге был признан американский павильон.
Российский павильон официально открылся 4-го, приехали министр культуры Александр Авдеев, президент Российской академии художеств Зураб Церетели, Таир Салахов. Во время открытия складывалось впечатление, что все, кто был в этот момент в садах, столпились около нашего павильона. Хочется верить, причиной тому были не только хорошо накрытые столы. На построенной для официальной церемонии трибуне произошел забавный обмен мнениями: Церетели во время своего выступления поблагодарил стоявшего рядом Петра Авена – мол, когда я узнал, что вы решили привести в порядок наш павильон, который, как известно, построил Щусев, так очень обрадовался: «Если вы это сделаете, Авен, я вам обещаю, я сделаю вашу скульптуру и напишу внизу на постаменте все мудрые слова!» Только Церетели сразу предупредил: даже если и есть такое у Авена желание, выше Петра этот монумент не будет: «Выше Петра не получится!»
Некоторые страны отдали павильоны на откуп кому-то одному. Например, в американском павильоне царствует Брюс Науманн, известный композициями из неоновых трубок. Еще одна персональная его выставка – в городе, так сказать, дополняет впечатления. А в павильоне неоновые трубки, мерцающие разноцветными красками и в зависимости от цвета меняющие содержание, соседствуют с восковыми человеческими головами, соединенными друг с другом, вырастающими одна из другой, сросшимися, – короче говоря, страшный музей, кунсткамера, при этом головы могут еще и крутиться, будто подсаженные на карусель, а на мониторе при этом транслируется видео освежевания кошачьей или собачьей тушки... Справедливости ради, на персональной своей выставке Науманн себя несколько реабилитирует – там он предстает большим вегетарианцем.
К слову, такой вот взгляд на гуманизм – от обратного – нельзя назвать распространенным. В экспозиции нынешней биеннале заметно движение в сторону прямого высказывания – о той же любви к животным рассказывает и «долгоиграющее» видео в павильоне Австралии, снятое, да и сыгранное в каком-то замедленном, тягучем темпе: мотоциклист сбивает кенгуру, слезает с мотоцикла, берет животное на колени, долго разглядывает его, гладит, уносит с дороги... Перед входом в павильон – мотоцикл, который передним своим колесом уже въехал в стену... С этим мотоциклом вступает в диалог наш беспечный ездок Сергея Шеховцова: художница Катя Бочавар, отвечающая за оформление нашей экспозиции, выстроила специальную фальшстену, которую выкрасили в желто-песочный цвет павильона, так что первое впечатление – шок. Кажется, будто яростный мотоцикл, вырывающийся из стены, и вправду сел на стену и вот-вот ее разорвет. Мотоцикл, конечно, не настоящий, из крашеного поролона, но энергия в нем – настоящая.
Команда, которая работала над нашей экспозицией, – та же, что и два года назад: куратор – Ольга Свиблова, комиссар – Василий Церетели. Успех прошлой экспозиции очевиден: многие из тех, кто тогда выставлялся в российском павильоне, теперь приглашены и открывают свои экспозиции по отдельности: на Гран-канале стоит и пускает в небо фонтанчики подводная лодка Александра Пономарева («СубТициано» – так называется этот проект в двухстах метрах от академии), АЕС участвует в другом кураторском проекте и т.д. Павел Пепперштейн, один из семи российских художников, представленных в стенах нашего павильона, – в основном проекте биеннале в Арсенале, где, к слову кроме него – наши Анна Желудь, Игорь Макаревич и Елена Елагина... Наших много, они везде, и это, что скрывать, приятно.
Павильон получился удачным, и не раз приходилось слышать, как иностранцы, обмениваясь впечатлениями, рекомендовали заглянуть в российский.
«Победа над будущим» – так, апеллируя к великому русскому авангарду, назвала экспозицию Свиблова. И над фасадом подняла ряд флажков с черными квадратами.
Есть работы узнаваемые, есть – неожиданные. Хотя и об узнаваемости не приходится говорить как о чем-то плохом. Пономарев, скажем, давно уже «водится» с подводными лодками, но в Венеции его мирная подводная лодка выглядит совсем не так, как прежде – в Москве или на Баренцевом море.
Так вот, Молодкин показывает работу под названием «Красное и черное». Две Ники, помещенные, как обычно у Молодкина, в закрытые резервуары, где их омывают – в одном нефтью, в другом – кровью. На закономерный вопрос, где брали кровь, Молодкин рассказал, что сдавали добровольцы, семь человек, всего понадобилось два литра. «А нефть?» – «Нефть отбирали», – ответил художник.
Две фигурки и три проекции на темную стену: третья, которая посередине, соединяет в себе и кровавую и нефтяную версию.
Очень хороша работа Гоши Острецова «Жизнь художника и муки творчества», остроумно помещенная в нижний этаж, который производит впечатление пыточной, где среди цитат из русской живописной классики пытает сам себя художник. Он сидит за столом в самом дальнем углу этой «комнаты ужасов» с лицом самого Острецова и пытается что-то такое нарисовать...
Одна из самых удачных на нашем стенде – работа Алексея Калимы, который, если можно так сказать, рассуждает на тему толпы. Название немного запутывающее – «Теорема дождя», а выглядит это так: заходя в выгороженный для его работы зал, зритель попадает в самый центр стадиона, вокруг – разгоряченная публика. Молчание... наконец раздается первый свист, и пространство заполняется все более громкими звуками-каплями, которые в тот момент, когда звук должен стать нестерпимым, неожиданно прекращаются вспышкой света. И зритель оказывается в совершенно белой комнате – флюоресцентные краски при свете становятся не видны. Очень эффектно, а кроме того, об этой работе потом еще не раз вспоминаешь. Чего не скажешь о многих других (что приятно – не из нашего павильона), которые, кроме разочарования и досады, никаких чувств не вызывают.
Еще в этом году впервые за более чем столетнюю историю биеннале на Джардини читают стихи. Проект по аналогии с основной темой называется «Создавая слова». Его кураторы – Даниэль Бирнбаум, главный куратор Венецианской биеннале, и наш Евгений Бунимович. На открытой площадке Макаревич и Елагина построили белую печку, и «от печки» начинается возвращение слов их смыслов: «Ну кто еще, если не поэт, скажет, что хлеб – это хлеб, а вода – это вода?» – говорит Бунимович. С одной стороны поэтической площадки – буханки хлеба, с другой – бутылки с водой. Поэты – наши, итальянские, французские, греческие – читают стихи. Бунимович настаивает, что поэтический проект – самый дешевый в программе. Судя по тому, что поэты питаются этим самым хлебом и водой, – он не преувеличивает. Из наших это – Андрей Родионов, Анна Русс, Марк Шатуновский... Бунимович тоже читал – и старые, и новые. Должны были приехать Всеволод Некрасов и Алексей Парщиков. Теперь, когда их нет, другие читают их стихи.
Венеция
