Дарья Курдюкова
Чернихов предпочитал работу сериями. Фото агентства «Москва»
Кураторы идущей в Еврейском музее выставки «Яков Чернихов. Образ будущего. Архитектурные фантазии русского авангарда» – внук архитектора Андрей Чернихов и Мария Гадас – объединили работы Международного фонда Чернихова, Музея архитектуры, РГАЛИ, музеев и частных коллекций. Представительный показ архитектора, чьей самой известной конструктивистской постройкой остался канатный цех и водонапорная башня завода «Красный гвоздильщик», но куда больше знаменитого графикой, – прошел несколько лет назад в Музее архитектуры (см. «НГ» от 15.01.18). Там, как и теперь, среди графики показывали макеты и инсталляцию с рабочим кабинетом в доме на канале Грибоедова. Новая экспозиция превосходит прошлую количеством предметов, которых теперь больше 500, и сценографическими эффектами.
За время, прошедшее с последней московской выставки Чернихова, в «Красном гвоздильщике» появилась посвященная ему институция. В 2007-м производство на сталепрокатном заводе остановилось, в 2012–2014-м Андрей Чернихов стал разрабатывать планы реконструкции ветшающего здания. В 2021-м началась работа, с нынешнего года канатный цех сделался учебным пространством Высшей школы экономики, а летом там открылась Галерея имени Якова Чернихова. Именно к этому зданию в 2004-м отправилась Заха Хадид после получения Притцкеровской премии в Эрмитаже.
Черниховские вещи в Еврейском музее взяты в скобки, акварели Леонтия Бенуа с выдержанным в классическом вкусе интерьером мастерской – и проекций, являющих футуристичные образы посредством цифровых технологий. Восемь разделов, от «Начертания будущего» до «Дворцов и пантеонов», в музее зовут «кабинетами», впрочем, они не столько разграничивают, сколько объединяют графические серии Чернихова. Архитекторы Кирилл Асс и Надежда Корбут обыграли маршрут пространством сновидческим. Зритель, плутая, то окажется в петербургском рабочем кабинете, где стол придавлен экспрессией «Лаокоона», со стен «глядят» оттиски Пиранези, а в окнах неспешно дышит канал Грибоедова. (Мастерскую Чернихову выделили по личному распоряжению Кирова, и это не единственный раз, когда тот принимал участие в судьбе архитектора: в 1931-м борьба с формализмом коснулась и Чернихова, но спустя два года по указанию того же Кирова его выставку открыли в Аничковом дворце.) То посетитель попадет к рабочим столам с чертежами и макетами. То очнется у микроскопа: Чернихов кем только не работал, но особо в длинном списке выделяют Военно-микробиологический институт РККА. В середине 1920-х он руководил там графическим кабинетом и был инструктором «по микрографическим, гистографическим и патологоанатомическим рисункам». Из этого выводят графический цикл «Аристография», где абстракция препарируется на предмет формообразования, на тему ритма, который, по Чернихову, «относится и к краске». «Кабинеты» соединены проходами-лабиринтами, иногда по стенам (и по вашим лицам) плывут проекции черниховских фантазий, иногда, как в квинтэссенции его творчества, «Архитектурных сказках», все погружается в кромешную тьму.
Много чем занимавшийся и много где учившийся Чернихов был художником-архитектором. Живописью занимался и в Одесском художественном училище, и в Академии художеств, а когда перевелся там на архитектурный факультет к Леонтию Бенуа, то и его окончил как художник-архитектор. Черниховские пейзажные зарисовки и карикатуры сейчас тоже представлены, и даже последние в целом тяготеют к символизму как историческому стилю, а не к тому, что населит, например, «Архитектурные сказки».
Предпочитая работу сериями, главной темой он выбрал формообразование, способность к развитию, стало быть, не столько частности (что не отменяло кропотливой разработки деталей), сколько законы, которые пригодились бы в будущем. Он успел создать огромное количество циклов и тысячи листов: «Эксприматика», «Аристография», «Архитектура дворцов», «Дворцы социализма» (проникнутые пиранезианским духом и зарифмованные с «Темницами» итальянского мастера), «Архитектура мостов», «Конструкция архитектурных и машинных форм», «Построение классического шрифта», «Военная маскировка» (сейчас показывают несколько листов этого цикла, почти утраченного после кражи из РГАЛИ в 2006-м)… Серии формировались годами, а иногда десятилетиями – «Живописная архитектура» 1924–1944-го («Архитектурные сказки, «Архитектурная романтика», «Сказки индустрии», «Старые города» и еще несколько циклов) прошила всю зрелую жизнь Чернихова. А после обвинений в формализме «бумажная архитектура» стала спасением.
Беспредметные формы Чернихов надеялся приручить для жизни, изучая, по каким принципам эти формы складываются в композиции. Как видно в цикле «Методы изображений», движение там не только центростремительное или центробежное. Динамика линий и геометрических форм рассматривалась вкупе с цветом, а к тому мог добавиться и цвет: яркие круги с разной интенсивностью «освещения» отчасти напоминают о «цвете-свете» Ивана Клюна, к которому тот пришел, не удовлетворившись заданным Малевичем супрематизмом.
В экспозиционных проходах иногда путаешься, порой почти раздражаешься, оставив где-то одну серию и вдруг снова на нее натолкнувшись. На то и расчет. В черниховской графике, где вечные размышления о формообразовании и динамике могли из микроорганизмов сделать архитектурные выводы, а из тех вывести принципы построения шрифтов, – всё рядом.