Екатерина Трифонова
В Минюсте предлагают использовать все процессуальные меры пресечения. Фото РИА Новости
Правительство оперативно представит в Госдуму поправки в Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) РФ, чтобы расширить применение судами меры пресечения – денежный залог. Судьи получат алгоритм расчета сумм, поскольку размер залога привяжут к объему ущерба. По идее, это должно реанимировать «мертвую» норму УПК о такой альтернативе аресту. Доступна она будет только обвиняемым в экономических преступлениях. Эксперты «НГ» назвали инициативу полумерой.
Поправки в УПК по залогу разработаны Минюстом и одобрены комиссией правительства РФ по законодательной деятельности. Эта мера пресечения остается экзотикой: в прошлом году суды прибегли к ней лишь 27 раз – и такой порядок цифр сохраняется много лет.
Такая статистика красноречиво свидетельствует, что денежный залог практически не рассматривается как альтернативный инструмент содержанию под стражей подозреваемых и обвиняемых. По мнению замминистра юстиции Вадима Федорова, причина в отсутствии четких критериев для определения размера залога. И эксперты, опрошенные «НГ», согласились, что здесь судьи действительно сталкиваются с правовой неопределенностью. Прежде всего непонятно, как рассчитать ту сумму, которая одновременно и гарантирует явку залогодателя в суд, и будет соразмерной тяжести его преступления, и при этом не станет непосильным бременем для обвиняемого.
Новые поправки в УПК призваны «залатать» этот правовой пробел, привязав размер залога к «сумме ущерба, причиненного бюджетной системе, гражданину или организации». Но речь идет лишь о фигурантах дел по экономическим преступлениям небольшой и средней тяжести. При этом законопроект позволит комбинировать залог с другими мерами пресечения, например подпиской о невыезде или ограничением действий.
Управляющий партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Алексей Добрынин напомнил «НГ», что сейчас при решении о залоге судом учитывается характер совершенного преступления, данные о личности и имущественном положении потенциального залогодателя. А в ст. 106 УПК содержится минимальный предел залога для каждой категории преступления. Есть и запрет его применять в отношении имущества, на которое, в соответствии уже с Гражданским процессуальным кодексом, не может быть обращено взыскание. Он подтвердил, что в последнее десятилетие залог судами избирался крайне редко: скажем, в 2023-м – всего 66 раз, тогда как домашний арест назначили около 7,5 тыс. раз, а запрет определенных действий – 4 тыс. раз. И отказ в избрании залога, как правило, мотивируется чисто формальными причинами.
Объективно говоря, считает Добрынин, поправки в УПК о залоге повысят актуальность такой меры пресечения, тем более что размер денежных средств будет определяться по сумме ущерба по уголовному делу. Однако необходима тщательная проработка всех деталей, чтобы попытаться заранее отрегулировать сложности, которые могут возникнуть на практике. К примеру, у суда может появиться вопрос: следует ли пересматривать решение о залоге, если после его избрания следствие пересчитало ущерб в большую сторону? Или, допустим, были дополнены в худшую сторону характеристики личности привлекаемого к уголовной ответственности?
По словам вице-президента Федеральной палаты адвокатов РФ Евгения Рубинштейна, предлагаемые изменения помогут частично решить проблему несправедливости, а порой даже абсурдности судебных решений при избрании мер пресечения. Однако полумер будет «явно недостаточно для того, чтобы залог стал полноценным механизмом, обеспечивающим надлежащее поведение подозреваемого (обвиняемого) не только по «имущественным», но и по иным преступлениям». Более того, напомнил он, законодатель вообще конструировал систему мер пресечения для всех составов – с учетом обстоятельств, изложенных в ст. 99 УПК. «Рассматриваемый же законопроект меняет эту концепцию, создавая условия для разбалансировки нормативного регулирования», – подчеркнул Рубинштейн.
Член Ассоциации юристов России Евгений Пантазий и вовсе считает, что идея Минюста – привязать сумму залога к размеру ущерба по делу выглядит «не очень корректно». Хотя бы потому, что этот размер может быть намного ниже предела залога, установленного в УПК. Также, по его мнению, показательно, что залог необходимо будет применять, к примеру, в совокупности с запретом совершать иные действия, а иначе преступник после внесения залога может попытаться скрыться. «Поправки требуют более тщательной доработки, потому что в нынешнем виде и не способствуют более частому применению залога», – подчеркнул Пантазий.
По словам управляющего партнера AVG Legal Алексея Гавришева, инициатива о «фиксированном» залоге – это попытка вернуть к жизни тот институт, который в России фактически умер. Формально, отметил он, залог существует в УПК с 2001 года, но суды по-прежнему боятся брать на себя ответственность, а следствие, конечно, традиционно продавливает решения о направлении в СИЗО. Появление поправок именно сейчас Гавришев объяснил тем, что на суды давит необходимость, с одной стороны, экономить государственные средства, сокращая число людей в СИЗО, а с другой – не подрывать обвинительную логику системы. Поэтому фиксация диапазонов залога – это не что иное, как «попытка снять с судей страх за принятие решений, а их механизм сделать более предсказуемым». Потому что власти понимают: пока эти решения, которые как раз и зависят от суммы денег, опираются «на внутреннее убеждение» судьи, большинство из них используют это как повод никого под залог не отпускать.
Однако, по мнению Гавришева, поправки лишь частично повлияют на практику, то есть это, мол, «хороший шаг, но точно не революция». Ведь главная проблема института залога не в цифрах, а в подходах: отпустишь человека – он скроется, а тогда будет испорчена отчетность или вообще возникнут определенные подозрения. Поэтому понятно, почему взяты лишь экономические дела: обвиняемые по ним и реже бегут, и чаще готовы вносить крупные суммы. В обычных же уголовных делах суды продолжат играть в «безопасность» и выбирать аресты. «Фиксация суммы меняет арифметику, а этого недостаточно: нужен перелом логики», – заявил «НГ» Гавришев. Адвокат напомнил, что во многих странах залог – это обычные и массовые решения судов для неопасных подозреваемых. У нас же залоги воспринимаются как нечто из ряда вон выходящее: статистика показывает, что их назначают преимущественно по экономическим составам, редко – по коррупции, почти никогда – по «бытовке» или насильственным статьям.
