Фото Reuters
Одним из самых серьезных обвинений бывшему министру обороны и бывшему начальнику Генерального штаба стала низкая боевая готовность частей и подразделений Вооруженных сил, к которой привела проводимая ими военная реформа. И в качестве основного аргумента приводится факт, что только 15 общевойсковых бригад постоянной боевой готовности из 35 укомплектованы на 100%, остальные имеют недокомплект личного состава от 20 до 30%.
Доля истины в этом есть. Если подсчитать количество военнослужащих, находящихся в боевом строю – 220 тыс. офицеров, 186 тыс. контрактников, 320 тыс. призывников и 50–60 тыс. курсантов вузов, – то требуемого по указу президента миллиона никак не набирается. Но главная причина этого отнюдь не военная реформа, а демографическая ситуация в стране, за которую ни Сердюков, ни Макаров по определению отвечать не могут. И увеличением службы по призыву, как предлагают отдельные депутаты, эту яму не залатать. К тому же говорить о боеготовности, опираясь только на арифметические подсчеты, могут только те, кто вопреки суворовской науке готовился воевать по старинке числом, а не умением.
Боеготовность включает в себя много понятий. И не только укомплектованность личным составом. Среди ее составляющих, в частности, наличие в войсках современной боевой техники и систем обеспечения боя, высокая оперативно-тактическая квалификация офицеров, их боевой опыт, обученность и натренированность личного состава… С последним показателем военной реформе по Сердюкову и Макарову, как представляется, удалось справиться. Приведем лишь один факт – средний налет летчиков российских ВВС достиг в 2012 году 125 часов на одного пилота. При этом командиры экипажей налетали по 175 часов, а на авиабазе в Вязьме – свыше 215 часов. Если вспомнить, что еще несколько лет назад наши летчики имели средний налет 30–40 часов, а некоторые из них вообще 5–7 часов в год и плутали в небе над Балтией, то вряд ли у кого повернется язык утверждать, что наша военная авиация страдает отсутствием боеготовности.
Примерно такая же картина в Сухопутных войсках, где солдаты и офицеры буквально не вылезают с полигонов, проводя тактические и оперативно-тактические комплексные учения совместно с ВВС и ПВО, с морской пехотой – если на приморских направлениях. Не жалуются на низкую боеготовность и в ВМФ, корабли которых, пришвартованные ранее к причалам, сегодня круглогодично бороздят воды Мирового океана, участвуют в борьбе с пиратами в Аденском заливе. Не сетуют на скуку и в ВДВ, где за минувший год проведено более 65 различного масштаба и интенсивности учений, а вместе с ними 1150 мероприятий боевой подготовки, в том числе более 800 боевых стрельб отделений, 270 боевых стрельб взводов, 73 ротных и 14 батальонных тактических учений. В том числе на территории Америки вместе со спецназом США. К тому же голубые береты выполнили в уходящем году несколько десятков тысяч прыжков с парашютом… Если это не реальные показатели боевой готовности, то о каких тогда процентах можно вести речь?!
Еще один показатель боеготовности – проверка стратегических сил ядерного сдерживания, которую устроил недавно им президент Владимир Путин. Пуски наземных, морских и воздушных ракет тогда прошли с высокой точностью. А руководил ими Верховный с Объединенного центрального командного пункта, созданного в рамках реформы именно в нынешнем году.
Да, у реформы по рецептам экс-министра и экс-НГШ много недостатков и ошибок. О них «НГ» и «НВО» писали не раз и не два. Надеемся, что новым руководством Минобороны они будут исправлены и скорректированы. Но боеготовность вооруженных сил нашей страны после августа-2008 не рискует проверить ни одна более или менее серьезная армия. И этот факт никакие проценты опровергнуть не могут.
Валерий Мастеров 
