Фото агентства городских новостей "Москва"
Сахалинская облдума 17 марта во второй раз с начала года приняла решение о новой нарезке одномандатных округов в связи с собственными перевыборами в сентябре. Регионалы так спешили вписаться в тренд на департизацию, что первоначально урезали квоту мест для партсписков с нарушением федерального закона об основных гарантиях избирательных прав. Закон требует, чтобы партийными были не менее 10 мандатов, а сахалинцы дали лишь семь. Схему округов пришлось переделывать, но, похоже, что к ней вскоре опять предстоит вернуться.
14 марта президент РФ подписал свод поправок в избирательное законодательство – как явно политических, так и с виду сугубо технических. Из вроде бы чисто формальных поправок стоит отметить повсеместное исправление статуса региональных парламентов и глав субъектов РФ. Первые отныне будут считаться не органами госвласти, а лишь законодательными органами. Вторым оставлен только титул «высшее должностное лицо» и разрешено называться по-старому – губернаторами.
Совсем спрятанной оказалась норма, которая, по-видимому, разрешит регионам при необходимости полностью отменять выборы по партспискам уже в этом году. Ранее предполагалось, что это заработает только с 2023 года. Сахалинским единороссам, возможно, придется быстро реализовывать новую рекомендацию – ведь островной избиратель достаточно оппозиционно настроен. Именно с такими настроениями масс, очевидно, и связано федеральное решение дать регионам свободу рук. И практически нет сомнений, что все станут проводить департизацию: округа больше зависят и от админресурса, и от статуса кандидатов. Оппозиции всегда труднее привлечь какого-то известного деятеля, таковые обычно не склонны идти против властей. С учетом поголовной отмены партсписков еще и на местных выборах получится, что прежде всего партии думской оппозиции напрочь лишатся корней.
Департизация всего корпуса региональных выборов прекратит приток в партии свежей крови – злых на власть местных активистов, зато сделает более выгодными договорные отношения официальных оппозиционеров с властями. Сейчас наличие в Госдуме и заксобраниях той же КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России – За правду» чаще всего обусловлено необходимостью держать на витрине российской демократии хотя бы какие-то фигуры. Но декоративные бонсаи вообще больше подходят для кабинетных интерьеров.
Так что в этом контексте изъятие у региональных парламентов статуса представительного органа уже выглядит не технической, а концептуальной корректировкой. Похоже, что то же относится и к главам регионов. В определении «губернатор – высшее должностное лицо субъекта РФ», как ни вглядывайся, не видно четкого указания на то, что его нужно выбирать прямым голосованием граждан. Недаром сейчас идут разговоры, что тех руководителей, у которых в этом году кончается срок, надо бы оставить на месте без затраты времени и сил на избирательные кампании. Пока – в связи с трудной ситуацией в стране и мире, а потом – наверное, уже в силу закона.
В целом департизация России, судя по всему, имеет отношение к принципиальному взгляду Кремля на единую систему публичной власти как на способ отказаться от заимствованного парламентаризма в пользу более простой полуторапартийной конструкции. Это может быть либо что-то вроде «народной демократии» восточноевропейских стран времен СССР, либо уже совсем советский подход с «нерушимым блоком» единственной правящей партии и беспартийных. Или, если посовременнее, неких волонтеров в виде самовыдвиженцев. Сейчас на еженедельных мелких выборах такая конфигурация встречается все чаще: примерно две трети мест получают единороссы, в последней трети большая часть достается «независимым кандидатам».
Надежда Мельникова 
