Варвара Ремчукова. Китай: проблемы и противоречия современной интеграции в АТР

Председатель КНР Си Цзиньпин, выступая перед бизнес-лидерами на саммите АТЭС в Куала-Лумпуре, рассказал о новых стратегических ориентирах своей страны. Фото Actionpress/ТАСС

В последнее время стало привычным указывать на Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) как на самую динамично развивающуюся часть глобальной экономики и соответственно на разумность переключения внимания национального бизнеса на расширение связей с партнерами именно в этой части мира. 

Однако пейзаж торгово-инвестиционной политики в АТР стремительно меняется. Заключено соглашение по созданию Транстихоокеанского партнерства (ТТП), ведутся интенсивные переговоры (прошло уже 10 раундов и 4 министерские встречи) по созданию Регионального всеобъемлющего экономического партнерства (РВЭП), в котором одновременно будут участвовать такие гиганты современной мировой экономики, как Китай, Индия и Япония.

Китай и проблемы РВЭП

После того как в октябре с.г. было объявлено о создании ТТП, Китай всячески демонстрировал стремление успеть до конца этого года заключить Соглашение о РВЭП. Однако буквально накануне саммита АТЭС премьер-министр Малайзии Наджип Радак и председатель КНР Си Цзиньпин сообщили, что РВЭП будет создан лишь в следующем, 2016 году.

Напомним, что РВЭП – это 10 стран АСЕАН (Бруней, Вьетнам, Индонезия, Камбоджа, Лаос, Малайзия, Мьянма, Сингапур, Таиланд, Филиппины) и 6 стран, с которыми у АСЕАН есть индивидуальные соглашения о зоне свободной торговли – Австралия, Китай, Индия, Япония, Новая Зеландия и Южная Корея. В странах РВЭП проживает почти половина населения земли и производится треть мирового ВВП.

Анонсируя создание Транстихоокеанского партнерства, лидеры США неоднократно отмечали, что ТТП предопределит стандарты мировой торговли и инвестиций для всего XXI века. При этом они не скрывали, что Китаю придется считаться с этими стандартами, несмотря на то что в их разработке Пекин участия не принимал.

Китай в ответ на это рассчитывает, что не ТТП, а именно РВЭП займет центральное место в архитектуре региональной торговли в АТР. Двусторонняя торговля между Китаем и АСЕАН за первые 10 месяцев 2015 года составила 397,2 млрд долл. США, а инвестиции в страны объединения равнялись 14,3% от всего объема зарубежных инвестиций Китая.

В своей стратегии сдерживания США в регионе АТР Китай уделяет центральное место АСЕАН, с которой он начал диалог еще в 1991 году. Премьер-министр Китая Ли Кэцян назвал годы сотрудничества Китая и АСЕАН (2003–2013) «золотым десятилетием» и предложил назвать следующую декаду «бриллиантовым десятилетием». Премьер Китая предложил АСЕАН сотрудничество по формуле «2+7», где «2» – это взаимное доверие и экономическое развитие, а «7» – это семь направлений приоритетного сотрудничества: политика, торговля, усиление внутренних связей, финансы, морское сотрудничество, безопасность, обмен между людьми.

Именно на этом пути Китай, по заявлению Си Цзиньпина, рассчитывает к 2020 году удвоить ВВП по сравнению с 2010-м, сохранив в 2015 году темпы роста экономики в 7%. Китайский лидер выступил на саммите АТЭС в Малайзии перед бизнес-лидерами за два часа до встречи глав государств, подписавших Соглашение о ТТП. В своей речи он озвучил несколько принципиально новых подходов к развитию Китая на предстоящие годы.

В частности, Си Цзиньпин пообещал, что «дверь Китая во внешний мир навсегда останется открытой», а реформы в сфере иностранных инвестиций будут ускорены. Планируется «радикально снизить барьеры по доступу на рынки» и усилить защиту прав интеллектуальной собственности. Президент КНР объявил, что к 2020 году в Китае будет построено «умеренно процветающее общество». Он также сообщил, что произойдут существенные сдвиги в китайской модели роста: от расширения масштабов и объемов к улучшению структуры экономики; от упора на производство к упору на инновации; от зависимости от инвестиций и экспорта к скоординированному росту потребления, инвестиций и экспорта. Си Цзиньпин пообещал устранить институциональные препятствия и превратить предприятия в ключевых агентов технологических инноваций. Китай, по словам своего лидера, будет уделять еще большее внимание вопросам справедливости и равенства. Он пообещал не только продолжать «печь большой пирог», но и более справедливо его делить.

Безусловно, выступление Си Цзиньпина посылает непротиворечивый сигнал всем инвесторам и партнерам: в Китае начинается эпоха стимулирования внутреннего спроса. Для этого необходимо сбалансировать предложение, для чего Китай намерен произвести ряд фундаментальных реформ с целью создать безбарьерную среду для инвестиций. И в этом аспекте осуществляемые в Китае реформы находятся в логике ТТП, с его упором на институциональные реформы и создание предсказуемости для капитала в вопросах конкурентной политики, регулирования труда и окружающей среды, инвестиций и прав интеллектуальной собственности. Скорее всего Пекин будет вынужден осуществить глубокие преобразования предприятий государственного сектора, лишив их преимуществ в вопросах государственных закупок. Сегодня, как представляется, именно по этой главе Соглашения о ТТП Китай менее всего был бы готов оказаться в партнерстве.

Но независимо от того, как пойдут эти реформы, планы Китая в АТР подтверждают стремление к созданию при помощи РВЭП большой многосторонней зоны свободной торговли всего Азиатско-Тихоокеанского региона. К этому же придет в конце концов и ТТП. Любопытно, что семь стран региона – Австралия, Бруней, Япония, Малайзия, Новая Зеландия, Сингапур и Вьетнам – участвуют одновременно в двух проектах: и ТТП,  и РВЭП. Прагматичные интересы этих стран заставляют их с уважением относиться к амбициям как США, так и Китая, играющих лидирующие позиции в соответствующих партнерствах. Они же и станут площадкой для практической конвергенции стандартов и требований каждого объединения и выработки оптимальных конечных решений для всех. 

На 10-й встрече экспертов на переговорах о РВЭП в Бусане, Южная Корея, с 12 по 16 октября 2015 года стороны договорились упразднить тарифы на 65% (8–9 тыс.) товарных позиций. Из оставшихся 35% товарных позиций было достигнуто соглашение для 20% снизить тариф до 0% в течение 10 лет начиная с 2017 года (эти уточнения подсказывают внимательному наблюдателю, что РВЭП начнет функционировать с 01.01.17). Наконец, в Бусане решили, что требуются дополнительные переговоры по судьбе оставшихся 15% товаров, которые являются особо чувствительными для национальных производителей.

Китайские лидеры в ходе различных встреч в Малайзии на полях саммита АТЭС сделали несколько важных заявлений, касающихся инвестиционных намерений. Так, Китай пообещал предоставить 10 млрд долл. США странам АСЕАН на инфраструктурное строительство. Председатель КНР также заявил о готовности принять участие в строительстве высокоскоростной железнодорожной магистрали между Малайзией и Сингапуром. 

Шелковый путь как стратегия инфраструктурного развития

При всей интеграционной активности в отношении РВЭП Китай продолжает работу в рамках концепции «Шелковый путь». Например, Пакистану предложен проект «Пояс и дорога», в рамках которого Китай собирается потратить 46 млрд долл. США. Строится Каракорумское шоссе длиной в 2700 км из Китая к портам в Пакистане на побережье Аравийского моря. Это позволит сократить время в пути грузам, отправляемым на Ближний Восток, в Африку и Европу. Китай хочет, чтобы эта трасса превратилась в коридор экономического развития. Помимо того что это шоссе может стать определенной альтернативой отправке грузов через Южно-Китайское море, создаются предпосылки для хозяйственного освоения западных районов Китая. Это тем более важно, что перенос производства с Востока на Запад позволит Китаю, с одной стороны, снизить уровень загрязнения окружающей среды в крупных промышленных агломерациях, а с другой – ослабить политическое давление на власть в отсталых аграрных районах.

Китай обещает построить Пакистану 18 новых энергетических объектов общей мощностью 16 млн киловатт, включая 9 угольных ТЭЦ, 5 ветряных станций, 3 плотины для гидрогенерации и 1 парк выработки солнечной энергии. Строительство Каракорумского шоссе должно расширить возможности по экономическому развитию провинции Синьцзян. В последние годы достаточно громко и враждебно по отношению к Пекину заявило о себе исламское движение «Восточный Туркестан», поддерживающее сепаратистские настроения в Синьцзяне.

Таким образом, «Шелковый путь» по факту является многоразмерным проектом, позволяющим рассчитывать на решение разнообразных по характеру и уровню политико-экономической остроты проблем.

Рост уровня нетарифного протекционизма в торговле стран АТР

Анализ существующей внешнеторговой практики в АТР указывает на наличие сложных и противоречивых тенденций в сфере применения защитных мер на национальном уровне.

По данным Доклада о торговле и об инвестициях в АТР за 2015 год, в период с ноября 2013-го по май 2015 года ежемесячно в мире в среднем вводилось 14 новых защитных ограничительных мер в торговле. Всего эти новые протекционистские меры затронули импорт готовой продукции на сумму в 483,5 млрд долл. США. В АТР в указанный период было введено 108 мер, ограничивающих торговлю, и 80 мер, либерализующих ее. На регион пришлось 40% всех мер протекционизма в мире и лишь 27% мер, облегчающих торговлю. Из всех мер, ограничивающих торговлю в АТР, 62 были связаны с импортом и 35 с экспортом. По оценке ВТО, с октября 2008 года лишь менее четверти из 2416 мер, ограничивающих торговлю, было впоследствии отменено.

Больше всего барьеров, ограничивающих торговлю, пришлось на Индию – 28 и Индонезию – 22. Индонезия ввела, например, в 2014 году ограничения на экспорт сырья в надежде стимулировать процессы индустриализации и переработки и увеличить занятость.

Странами АТР за указанный период было инициировано 97 мер – антидемпинговых (78), защитных (15) и компенсационных (4). Не все средства торговой защиты фиксируются ВТО, поскольку выходят за рамки регулирования Многосторонней торговой системы. По данным Global Trade Alert (GTA), которая проанализировала разнообразный набор протекционистских практик, оказывающих влияние на торговлю (внутреннее субсидирование, ограничения на иностранные инвестиции и дискриминационные процедуры в госзакупках), с 2012 года в мире было применено 999 таких практик. Из этого числа 556 приходится на АТР. Больше всего ограничения в торговле касаются двух отраслей экономики – машиностроения и сельского хозяйства.

Мониторинг GTA выявил, что больше всего защитных барьеров в торговле в период 2012–2015 годов применили Индия (184), Россия (144), Индонезия (57), Япония (52), Китай (43), Австралия (42).

В 2012–2015 годах в АТР чаще всего дискриминировалась продукция, произведенная в следующих юрисдикциях: Китай (707), Республика Корея (361), Япония (300), Индия (280), Таиланд (268), Россия (212), Турция (210), Сингапур (190).

Эти данные красноречиво свидетельствуют о том, что в период кризисов и спадов происходит заметное усиление протекционистских тенденций в вопросах регулирования внешнеторговых и внешнеэкономических отношений. Страдают наиболее успешные, конкурентоспособные. При этом мало кто обижается. Попытки дискриминации – неизбежная часть того процесса, который называется глобализацией.

Импортные тарифы сокращаются в основном вследствие односторонних шагов государств, особенно тех из них, кто увязывает экономическое развитие с экспортной ориентацией. С 1995 по 2012 год средний уровень применяемого тарифа в развитых странах сократился с 6 до 2%, а в развивающихся странах – с 17 до 8%. В связи с падением среднего уровня применяемого тарифа на первый план выходят меры нетарифной защиты рынков.

Среди различных видов нетарифных барьеров (НТБ) можно выделить «технические НТБ», которые могут особенно больно задевать экспортеров. К ним относятся технические барьеры торговли (ТБТ) и санитарные и фитосанитарные меры (СФС). Формально эти меры служат интересам общества, регламентируя, например, правила маркировки товаров, однако часто выступают замаскированной формой протекционизма. В отличие от тарифов намного труднее поддается оценке нанесенный ущерб от применения нетарифных барьеров.

В 2002 году в ВТО было нотифицировано новых НТБ 1200, в 2013-м – уже более 2500. Около 20% новых НТБ инициировано в АТР. Это чаще всего объясняется заботой об охране здоровья и окружающей среды в интересах среднего класса, который стал намного более требовательным к качеству воздуха, воды и продуктов, выращенных без применения вредных пестицидов.

Издержки в торговле сельхозпродуктами часто бывают выше, чем в торговле готовой промышленной продукцией (см. табл. 1). Сказывается специфика отрасли: экспорт и импорт сельхозпродукции предполагает прохождение через ряд регулирующих процедур, таких как лабораторные тесты и сертификация продукта, занимающих много времени. Процедуры завязаны на большое число ведомств (таможня, Министерство торговли, агентство продовольствия, Департамент рыболовства и т.п.). Более того, некоторые сельхозпродукты являются скоропортящимися, чувствительными как к срокам, так и условиям хранения, что требует создания особых условий транспортировки и хранения – это также увеличивает торговые издержки.

Процедурные барьеры разнятся от страны к стране. В Мьянме в экспорт риса вовлечено 20 служб, в среднем в других странах их обычно не больше 13. В Лаосе требуется, чтобы чиновники трех ведомств посетили месторасположение фирмы – импортера кормов для скота, каждый из которых должен составить свой собственный отчет. Только после этого может быть подтверждена заявка на импорт. В Непале местная администрация взимает экспортный платеж, несмотря на проводимую национальную политику отказа от взимания платежей. 

При экспорте креветок из Бангладеш и Таиланда на получение фитосанитарного сертификата, включая лабораторные тесты, может уходить до 17,5 и 14 дней соответственно. В Камбодже аналогичная процедура осуществляется за 5–7 дней. На получение фитосанитарного сертификата в Непале, Мьянме и Шри-Ланке уходит всего день.

Эти факты говорят не только о сложности многих торговых процедур, но и о наличии большого числа особенностей, вытекающих из специфики различных видов сельхозпродуктов. Анализ торговых процедур может позволить расшить узкие места и улучшить условия для проведения внешнеторговых операций. Очевидно, что создание комплексных цепей поставок сельхозпродукции на рынки способствовало бы сокращению издержек, росту конкурентоспособности отрасли.

Данные, приведенные в таблице 2, однозначно указывают на одну из главных проблем многих стран АТР, не позволяющую им успешно интегрироваться в мировую экономику. Это таможенное регулирование и таможенная практика прохождения грузов с неразумно высокими издержками.

Потребности глобальных цепочек стоимости (ГЦС) как наиболее динамичной формы развития современной торговли и инвестиций, безусловно, требуют фундаментальной перестройки деятельности таможенно-пограничных служб. Главный упор должен быть сделан на скорость прохождения товаров и услуг через границу, для чего необходимо внедрять безбумажные форматы таможенного оформления документов.

Создание новых технологических возможностей таможни особенно важно в связи с тем, что ГЦС характеризуются стремительным ростом промежуточной продукции в структуре мировой торговли (60%). Доля импорта промежуточной продукции, произведенной в АТР для потребностей ГЦС, размещенных в этом регионе, превысила 65%, а в таких отраслях, как текстиль, обувь и электроника, эти показатели еще выше – 91,5% и 82% соответственно.

Отсталые таможенные процедуры, не соответствующие потребностям производства в ГЦС, не позволяют многим странам найти то звено в глобальной производственной цепочке, которое позволило бы им изменить свое место в системе глобального разделения труда. Не удивительно, что торговля, связанная с ГЦС в АТР, сосредоточена лишь в 10 странах, а 90% торговых потоков приходится на Австралию, Китай, Японию, Индию, Индонезию, Малайзию, Южную Корею, Сингапур, Таиланд и Турцию.

Таким образом, одним из мотивов, побуждающих страны войти в создаваемые мегарегиональные интеграционные партнерства ТТП и РВЭП, является, помимо прочего, стремление создать предсказуемые каналы для продвижения торговли и инвестиций, которые в противном случае могут затеряться в частоколе нетарифных барьеров партнеров.