Под купол

Маргарита Шарапова. Пугающие космические сны. Повести и рассказы. - М.: Пик, 2000, 414 с.

ЕСЛИ ЧЕСТНО, эту книгу следовало бы назвать не так - заголовок рассказа "Пугающие космические сны", распространившийся на обложку, вкупе со звездно-параноидальной картинкой, вводят покупателя в заблуждение. Нет, это не про липкие щупальца пришельцев и даже не про покорение неизведанных миров. Это опять про то, как на грешной земле протекает жизнь некоторых белковых тел, эволюционировавших до ранга разумных существ.

Маргарита Шарапова работает в эстетике кричащих тонов, в аляповатой эксцентрике. Здесь можно наткнуться на диалог из девяти реплик, упрятанных в залихватские многоточия. Ее персонажи в любом случае не вписываются в рамки окружающего мира, по большей части стремясь осадком выпасть на дно.

Главные герои Шараповой - цирковые: клоуны, акробатки, невидимые работники манежа - из тех, что ходят за лошадьми, выгуливают собак, сопровождают в товарном вагоне путешествующих из города в город животных. Поэтика прозы Шараповой держится на принципах циркового шоу - динамика, блестки, кричащий грим, карнавал коротких эффектных номеров, шум, грубоватые шутки - и тут же какой-нибудь грустный клоун или сорвавшаяся с трапеции гимнастка. Финал - цирк уехал, оставив после себя мусор и афишу, зовущую на представление, которое давно кончилось и никогда больше не повторится.

Шарапова показывает "закулисье" - у циркового народа в общем почти то же самое, что и у обыкновенных людей: пьянство, разврат "между делом", несбыточные мечты, рутина: жестокость, нежность, молодость, старость и смерть. Другое дело, что сам образ жизни - "на колесах", когда люди встречаются ненадолго, а расстаются часто навсегда, задает бытию ускоренный, интенсивный ритм: на грани истерики. И происходящее раскручивается с бешеной быстротой - уже нет времени узнавать и любить, а только знакомиться и совокупляться. Рожать случайных детей. Запивать судьбу водкой или одеколоном. Курить траву, чтобы забыть о подружке, которую сперва поднимают на ноги и, наскоро замыв кровь, заставляют выйти на манеж (успокоить публику), - а потом оставляют умирать на полу сразу за закрывшимся занавесом под бравурные звуки оркестра, которых она уже не услышит.

Переключаясь на других - не цирковых - персонажей, Шарапова сохраняет верность избранным типажам. Их поступки и характеры столь же эксцентричны, как у их собратьев в пачках и трико. Героиня одного рассказа много раз продает свой будущий труп разным медицинским учреждениям, другой персонаж вообще не имеет отчетливого пола и свободно перемещается из мужского в женское в процессе сочинения эпоса о тараканьей войне.

Текстам Шараповой не откажешь в определенной энергетике - она довольно умело подсаживает на "настроение", проволакивая читателя от гротеска до лирики. Во многом эта энергетика базируется на контрасте - низкого и высокого, грубого и нежного, грязного и чистого. Ее "люди дна" знают и полеты под куполом, потому даже их нарочитая в каких-то случаях "одномерность" вроде как искупается их внешней способностью к взлету.

Характерно, что самые бескорыстные и нежные чувства ее персонажи испытывают к объектам своего же пола. Как правило, эти влечения не приносят результата. При ближайшем рассмотрении платье Мальвины оказывается истрепанной тряпкой. Но Шараповой недостаточно смотреть в упор, поэтому она стаскивает с Мальвины и платье. Под ним - бедная плоть. Вот о ней-то Шарапова и пишет книгу.