Сделайте красиво

Афанасий Мамедов. Фрау Шрам. Роман

Прошлогодний букеровский лауреат Олег Павлов обронил в разговоре о шансах и претендентах: "Хорошо бы дали Афанасию..." Зараженный его харизмой, я добросовестно прочитал ровно половину романа - все то, что опубликовано в номере восемь. Потом взял номер девять и прочитал до конца - чтобы знать, чем закончится. Не потому, что было интересно - как я и предполагал, ничем не закончилось. Потому что - задание.

Член редколлегии журнала "Октябрь" Афанасий Мамедов явил нам очередной образец "журнальной прозы", выпестованной из чахоточного, с табачной крошкой и блестящими заусенцами от упаковки плавленого сырка, литинститутовского семени. Пожизненный неудачник с "чемоданом рукописей" под раскладушкой и едва различимым сквозь этот чемодан личным бэкграундом вырос из гадкого литинститутовского утенка в гладкого букеровского селезня. Радетели за "литературную задачу" считают, что у него "неплохие шансы". Я улыбаюсь.

Кто же спорит: финансирующий премию фонд "Открытое общество" - на одной чаше весов, романтические баррикады у Белого дома, претерпевший о. Александр Мень и пубертатные судороги просыпающейся от счастливого советского сна еврейской культурной идентичности - на другой. Абсолютное равновесие. Гармония покоя. Как говорит великий эстет Сергей Пенкин, "сделай это красиво".

Тем более что сам Мамедов делает красиво - чего уж там. Пристальное внимание к деталям, небанальные наблюдения за маленьким подножным миром и убаюкивающие метафоры удаются ему прекрасно. Я и сам люблю "маленький мир", я не против.

Вероятно, некоторым знакомо это страшноватое чувство - когда твоя жизнь резко уменьшается, ты испытываешь странное облегчение. Например, тебе говорят, что через три месяца ты умрешь. Сначала это оглушает, а потом выясняется, что вата, которой ты оказался обложен, еще и мягкая, в ней еще и уютно. Радует (раз большего не осталось) предстоящий фильм по телевизору - а раньше, когда жизнь была длинной, этого не хватало для радости. Радует вкусный обед, а раньше ты не замечал вкуса еды... И только перед самой смертью, совсем уже напоследок, хочется снова взглянуть на облака или почувствовать запах дождя. Но, судя по роману Мамедова, журнальной прозе умирать еще долго. А Букеру еще долго подавать ей судна и утки. Хотя...

"Не дадут", - подытожил маститый Олег Павлов, взвесив какие-то ведомые только ему, журнальному человеку, расклады.