Нина Горланова Когда-нибудь в Перми поставят памятники трем гениям, связанным с нашим городом: Пастернаку, Мандельштаму и Шаламову. Но когда - вот в чем вопрос┘
Если б город Юрятин в "Докторе Живаго" был писан не с Перми, а, например, со Свердловска, то давно бы уже стоял там Борис Леонидович, и - поверьте - это был бы прекрасный памятник. Так и представляю его в каких-нибудь прядях метели. Мело-мело по всей земле... А у нас даже Александр Сергеевич - и тот словно вышел из анекдота "Однажды Гоголь переоделся Пушкиным┘".
Народ наш не пылает любовью к литературе. Полгода назад интеллигенции удалось провести на ТВ круглый стол на тему "Нужен ли нам памятник Пастернаку?". Так в этот прямой эфир все звонили пермяки и спрашивали: когда же будет поставлен памятник Ермаку! Им что Пастернак, что Ермак┘
Но вот стало что-то меняться. Вышла, например, книга Семена Ваксмана "Путеводитель по Юрятину" (Пермь: Книжный мир, 2005). И мы вдруг поняли, что всю жизнь ездили на трамвае мимо дома Лары, но совершенно не подозревали об этом!
"Пространство великих книг оживает. В Вероне до сих показывают дом Джульетты, в Петербурге - место, где жил Раскольников, а в Москве - дом Ростовых на Поварской или "нехорошую квартиру" по Садовой, 302-бис, где побывала свита Воланда", - пишет в предисловии к "Путеводителю" Надежда Гашева.
Проект памятника Пастернаку есть у нашего пермского скульптора Рудольфа Веденеева, и мне он очень нравится: словно сгусток энергии, взятой от наших уральских гор. Но мнения экспертов разошлись, и речи о том, чтобы именно этот памятник ставить, уже не идет.
Но у Веденеева есть проекты еще двух памятников: один лучше другого!
Дело в том, что в Перми все сидели: Мандельштам, Шаламов, Буковский, Ковалев, Щаранский. Пермь - такая гостеприимная┘
Сидел в том же лагере, где Ковалев и Щаранский, и сам скульптор Рудольф Веденеев.
В 1971 году в нашем городе состоялся оглушительный политический процесс: судили группу молодых людей, которые были связаны с Якиром и Красиным┘ Три года строгого режима давно позади, но с тех пор у Рудольфа лучше всего получаются скульптуры тех, кто пострадал от советской власти.
Шаламова под Пермью однажды ночью голым выставили на мороз за то, что вступился за товарища, избитого конвойным. Был такой страшный момент. У Веденеева великий страдалец так и изображен: голый, а в спину штыки уткнулись.
По-моему, это тот уникальный случай в мировой скульптуре, когда обнаженная фигура не только уместна, но и необходима!
А Мандельштам у Веденеева летит из окна, но сзади у Осипа Эмильевича - крылья выросли, как у ангела. Гениально, по-моему.
