Сочность и смак

Золотое солнце и синее небо. Иллюстрация создана при помощи нейросети Artguru

Писатель ловит тени ощущений. Он ловит их, как ловят бабочек. Он ловит эти ощущения, как коллекционер редких растений. Писатель собирает впечатления. Со всеми оттенками и нюансами оттенков. Поэзия прозы путешествий Игоря Михайлова, некогда собранная в книгу «Дольке вита» (2020), переливается множественностью огней. Больше всего этих огней он находит в Италии. Там и золотое солнце, и синее небо, и гнутые переулки маленьких городов. Там все, кажется, возвращает в историю. Замечательны у Михайлова портреты Флоренции, Рима, Вероны, Венеции – этих крошечных, затерянных во времени городков.

Михайлов дозирует метафизику и юмор в пропорциях, делающих чтение увлекательным и глубоким одновременно. Вот старики в маленьких городишках, шурша газетами, обсуждают новости. Они обсуждают их, словно сами изъяты из «Амаркорда» Феллини, хотя все новости похожи, повторяются по кругу, но надо же что-то обсуждать этим вечным и колоритным старикам. Да, многолика Италия – кинематографичная, рафаэлева, Италия галерей и музеев, Италия каменных цветов церквей. И всюду льется вино. Как и в Молдавии, о которой тоже пишет Михайлов. И о Париже он пишет. Париж раскрывается каменной книгой готики. Мушкетеры едут, подковы лошадей цокают о старую брусчатку.

Жемчужные фасады и черно-витые ажурные балконы, прелесть и соблазн, легкость и история – вот что такое рассказы Игоря Михайлова. Писатель смешивает их, как алхимик.

А вот Америка. Она прямо вырастает перед читателем. Это гигантское нечто подавляет. И привлекает. Америка. Чикаго. Здесь и русская тема проступает. Коллекциями старинных книг и рукописей. И не только. Тени ощущений сложнее, чем сами ощущения. Да, много тайны в сочинениях Михайлова. Много восхитительных зыбкостей, которые знает, которые испытывал всякий тонкий человек. Пышно разворачиваются в рассказах Михайлова грузинские и армянские панорамы. Армения – каменная и вместе с тем нежная. А застолья там такие, что кажется, будто автор Гаргантюа и Пантагрюэля перепутал национальность персонажей. Похожая картина складывается, когда речь заходит о Грузии. Звучит гортанная звучит. Миром и мифом возникает Тифлис возникает. Тифлис, высеченный в камне. Река Кура, извиваясь и пенясь, шепчет строфы Руставели, свидетельствует о литературности мира. И о естественности этого мира. Этот мир так же естественен, как винопитие для грузин. Это вино жизни. Ее сочность и смак.

Новые и новые огни зажигает Михайлов, решая тайну мира на уровне фразы. Фразы, всегда необычной и необычайно красивой. Игра теней. Отсветы мерно гаснущих иллюзий. Эти путешествия дают ощущения счастья. Как и чтение прозы Михайлова, посвященной этим путешествиям.