Константин Ремчуков
Неменяющиеся пейзажи России. Фото автора
Двенадцать.
Словно месяцев в году.
Двенадцать.
Словно знаков зодиака.
Двенадцать
Опупевших какаду.
Двенадцать.
Я молю тебя не плакать!
Пусть явятся. А мы пройдем
сквозь них…
Сегодня ровно половина
срока.
Я нанесу короткий джеб
под дых,
Перс упадет. Не жалко –
воля рока.
Я поскользнусь. И кубарем
в овраг,
Где два печальных глаза
тускло светят
И я пойму, кто самый
страшный враг
У всех людей на этом
белом свете.
Он, этот враг, давно живет
во мне.
Он маленький, прыщавый,
лысый, скользкий,
Он проявляется, как пятна
на Луне.
Он доморощенный,
он не заморский.
Я разыщу пакетик мышьяка,
Чтобы подсыпать
в его чашку зелье.
И я «махну на счастье»
коньяка,
И провалюсь в свой сон
до воскресенья.
Вот так всегда:
коньяк-мышьяк…
Он убивает страх,
хотя б на время,
И, пробуждаясь,
понимаешь, как
Бесчинствовали банды
Птолемея.
Теперь все знают,
как жил Птолемей,
Опричники его,
и те известны.
Писал он – мастихином –
Саломею
И грудь лепил ей
из ржаного теста.
Он грудь лепил и ел ее
с утра
С creme-cheesом
«Филадельфия» вприкуску.
Мечтал он покорить
всех навсегда
И клялся не давать им
спуску.
Очнувшись утром, бесом
задрожал:
Что это было: страх
или похмелье?
Я в зеркало взглянул.
И закричал:
Рот весь в крови, а руки –
по колено.
Открылось мне, что я
не человек.
Прыщавый страх вонзил мне
в душу финку.
Яснее ясного, что в XXI веке
Мне никогда не полюбить
грузинку.
Я четко вспомнил, как я пил
вчера, –
12 рюмок за 12 лет. И
Страху говорил,
что ни черта
Не смыслит он в моем
кабриолете.
Двенадцать лет отпетая
братва
Поить Россию будут
кровью,
Двенадцать лет корейская
жратва...
Морковкой с уксусом
пропахнет кровля…
Двенадцать лет
нас превратят в бобров,
Двенадцать лет сидеть нам
в тине робко,
Двенадцать лет –
бездарности улов:
В мозгу страны возникнет
суперпробка.
2012 г.
Владимир Скосырев 
