Александра Глухова
Разоблачения Сноудена вышли за рамки локального скандала. Фото Reuters
В конце 1990-х годов президент Международной ассоциации политической науки (МАПН) Теодор Лоуи обратил внимание на опасную, по его мнению, тенденцию дискредитации политики, включая ее центральные институты, прежде всего государство и политические партии. В числе наиболее важных вариантов стратегии дискредитации был назван скандал, с помощью которого политики пытаются изменить распределение власти, расшатывая позиции своих соперников, одного за другим.
Озабоченность известного исследователя новым явлением в политике можно принять лишь отчасти. Стратегии борьбы за распределение и использование власти, включая компроментацию соперников, традиционно практиковались как инструмент политической борьбы, хотя масштабы их использования, разумеется, разнятся в зависимости от времени и места действия, от технических возможностей, от состояния политической культуры, а также от личностных особенностей субъектов этих действий. В традиции, идущей со времен Макиавелли, политика обретает свое подлинное начало, сутью которого являются конкуренция и конфликт.
Какие причины вызывают скандалы? Причин, разумеется, несколько, и одной из них могут быть особенности характера и личности политика. Достаточно давно существует точка зрения, что политика привлекает личностей психологически не совсем зрелых, которые решают таким способом свои внутренние проблемы и комплексы. Примеров достаточно.
Однако психопатология не объясняет всех особенностей политики, в противном случае пришлось бы считать эту сферу патологичной по самой своей сути, что не верно. Вместе с тем в силу своей особой динамичности, обусловленной конкурентной борьбой различных субъектов за доминирование в рамках политического поля, за продвижение собственного проекта переустройства общества политика естественным образом порождает противоречия и конфликты.
Во многом это связано с природой политического ресурса: нередко он неделим (например, пост президента), в силу чего становится объектом ожесточенной политической борьбы. То же самое относится к ограниченности мест в парламенте или в структурах административного аппарата, что порождает острое соперничество, включая все возможные средства ослабления соперника. Есть и еще более ценный ресурс, например, политическая свобода или независимость, в борьбе за которые обычно считаются приемлемыми любые средства. Естественно, что скандал, то есть та или иная форма компрометации и дискредитации противника, представляется не только приемлемым, но и весьма эффективным оружием, способным принести его инициатору политические очки. «Выдавая лицензию поражать не только идеи, но и саму личность противника, логика политического поля чрезвычайно благоприятствует стратегии озлобленности», – отмечал один из наиболее влиятельных социологов XX столетия Пьер Бурдье. Скандал выглядит, таким образом, как эффективная политическая стратегия, а в особых случаях и как технология достижения целей.
Практически все исследователи политических скандалов сходятся на том, что скандал в политике затрагивает в первую очередь этическую проблему: порядочность, ответственность как главные добродетели политика, его репутацию. Поскольку истина в политике не пользуется онтологическим преимуществом, постольку опровергнуть аргументы противника гораздо сложнее, нежели скомпрометировать его личные качества – честность, неподкупность и т.д. В последнем случае его аргументация, в том числе максимально убедительная и доказательная, как и предложенный им политический проект, исчезает вместе с его скомпрометированной личностью. Крах многих политических репутаций, особенно в последнее время, был осуществлен именно таким способом.
В последнее время наиболее распространенными стали так называемые периферийные жанры политического скандала, доказательством чему могут служить, например, карикатуры на пророка Мухаммеда, опубликованные в датской газете и вызвавшие массовые протесты в мусульманских странах, бойкотирование датских товаров и даже погромы датских посольств. Совсем недавно подобную же волну негодования и возмущения вызвал запущенный в Интернет скандальный фильм «Невинность мусульман», также затронувший болезненные для верующих ценностные аспекты. Анекдот, пародия, эпиграмма также становятся привычным способом задеть репутацию политика, партии или целого народа («империя зла», «страны-изгои» и т.п.), тем более что сами эти формы нередко выдаются за театрально-художественные, преподносимые в качестве последнего слова современного искусства (перформанса).
В свете сказанного становится понятно, что весьма выгодной стратегией скандала является стратегия дискредитации, снижения популярности политического оппонента. Готовя скандал, можно спланировать свои действия, а также просчитать возможные реакции на него окружающих, включая страх, неприязнь и т.д.
Вместе с тем мотивация инициаторов скандала не всегда бывает эгоистичной. Нередко скандал воспринимается ими в качестве последнего средства, с помощью которого они стремятся повлиять на официальную позицию по поводу той или иной спорной проблемы, привлечь к ней общественное внимание. Такой была, например, позиция академика Андрея Дмитриевича Сахарова в отношении афганской войны, резко контрастировавшая с официальной. В конечном счете именно она была принята обществом, тогда как авторитет президента страны Михаила Горбачева стал стремительно падать. Из этого же ряда – придание огласке порталом Wikileaks документов дипломатических служб США, представлявших в неприглядном свете лидеров различных государств мира или факт прослушки Агентством национальной безопасности (АНБ) личных разговоров лидеров многих государств, обнародованный бывшим сотрудником АНБ Эдвардом Сноуденом. Эти примеры говорят о благородных намерениях инициаторов скандальных разоблачений в защиту свободы информации от угрозы тотального контроля.
Возникновение и рост количества политических скандалов может служить ярким маркером обострения политической борьбы. Противоборствующие стороны стремятся использовать любую оплошность, проступок в стане врага для раздувания его в скандал и извлечения из него дивидендов. Такая ситуация приводит к росту напряженности в обществе, утрате чувства безопасности и стабильности у граждан, создает основу для жестких, насильственных действий и даже их поддержки населением в целях наведения порядка. Печальным подтверждением тому стали скандалы 1993 года, закончившиеся кровавым конфликтом между президентом Ельциным и Верховным советом РФ. Нынешний политический кризис в Украине также дает множество примеров скандальных обличений противоборствующими сторонами друг друга.
Вместе с тем скандал не всегда оказывается метким ударом по репутации политика, приводящим последнего к отставке. В ряде случаев политики могут пользоваться поддержкой избирателей даже после обнародования фактов коррупции.
Ни один политический скандал нельзя рассматривать как одномерное явление: он часто приобретает не только ожидаемые, но и непредвиденные последствия и размах, выходя за рамки той локальной общности, в рамках которой он замышлялся. Как и в зрелом конфликте, в нем появляется множество участников, изменяя предметность скандала, расширяя его пространство. Опасные нравственные последствия скандала: рост фанатизма в российском обществе, восприятие оппонента как врага или преступника, отразившиеся на многих политических решениях, принятых парламентским большинством после массовых протестов 2011–2012 годов. Скандальной стала сама спешка, с которой принимались законы о митингах, об иностранных агентах, о клевете и т.д.
Вместе с тем, несмотря на действительную поспешность в принятии принципиальных политических решений, последние вызвали активное обсуждение в СМИ, фактически реанимировав дискурс прав и свобод человека, долгое время находившийся на периферии политической повестки дня. Активными оппонентами решений партии власти выступили столичные интеллектуалы, организовавшие «прогулки по городу» как альтернативу запрещаемым митингам и демонстрациям. Последнее обстоятельство также сыграло свою роль в том, что скандальные запреты свобод, закрепленных в действующей Конституции РФ, стали предметом озабоченности в международных организациях, например, в Совете Европы.
Скандальное ужесточение ответственности за проявление своей гражданской позиции, оформленное законодательно, можно отнести к числу преднамеренных скандалов, поскольку их инициаторы хотя бы формально ссылались на опыт европейских стран, в которых поведение демонстрантов на улицах и площадях жестко регламентировано. Куда более неприличным стал непреднамеренный скандал, выразившийся в преследовании парламентским большинством «Единой России» своего коллеги – депутата от оппозиционной партии, принимавшего участие в протестных митингах в декабре 2011 года. Без судебного рассмотрения, на основании всего лишь решения специально созданной для этого комиссии Геннадий Гудков был обвинен в занятии бизнесом, несовместимым с депутатским статусом, и лишен мандата. Однако его однопартийцы выложили в Интернет информацию, компрометирующую его политических конкурентов, также занимавшихся бизнесом. Началась фактическая война компроматов, вылившаяся не просто в скандал, но в серьезный парламентский кризис. В результате авторитет Госдумы стал стремительно падать, а политическая ситуация – напоминать 1993 год, когда российский парламент превратился в орган, занимавшийся сведением счетов, а не реальными проблемами. Скандальная дискредитация парламента могла стать основанием к его роспуску.
Каким же образом политик и общество в целом могут защищаться от неблагоприятных последствий скандалов? Существует набор приемов, позволяющих снизить их негативный эффект. Политикам, раздувающим скандал, следует быть осторожными в несущественных, основанных на страхе нападках на оппонентов: не исключено, что ответ придется держать в суде по делу о защите чести и достоинства. Что касается атакуемых политиков, то им не следует игнорировать подобные нападки, а стоит использовать их для контратаки, повышения собственной популярности. Правда, для этого им необходимо получить доступ к эфиру, поскольку основной объем информации граждане, как правило, получают из теле- и радиопередач, в последнее время – из Интернета.
В случае если скандальные разоблачения имеют под собой определенные основания, ответственный политик принимает решение об отставке, спасая тем самым репутацию политической партии, к которой он принадлежит, или института (например, правительства), частью которого он является. Подобная практика обычно распространена в демократических государствах, где граждане строго относятся к тем или иным нарушениям права или общественной морали. Ярким примером является судьба экс-канцлера Германии Гельмута Коля, которому пришлось уйти в отставку не только со своего поста председателя правительства, но и из руководства партии из-за нарушений, связанных с незаконным финансированием избирательной кампании ХДС. Между тем Коль справедливо воспринимается немцами как ключевая фигура в процессе объединения Германии, как своего рода национальный герой. Но даже такие выдающиеся заслуги не спасли высокопоставленного политика от неизбежной отставки.
Существенную роль в восприятии обществом скандала играет состояние общественной морали и в целом культуры населения, в том числе и политической. Если общественность равнодушно взирает на творящееся беззаконие, воспринимает коррупцию по принципу «ворюги мне милее, чем кровопийцы», то периодически случающиеся скандалы останутся элементом межпартийной борьбы, результатом которой становится полная дискредитация представительных и исполнительных органов власти. Население погружается в сферу частной жизни, демонстрирует равнодушие, принципиально игнорирует всякую публичную политическую деятельность. Нередко такую ситуацию власть создает искусственно, поскольку абсентеизм, отчуждение от политики, удобно для оправдания авторитарных практик, лишь прикрывающихся фасадом формально демократических институтов. Однако в действительности это показатель нежизнеспособности общества, его нравственной кончины.
В случае же активной гражданской позиции населения, структур гражданского общества скандал может выполнить своего рода «очистительную функцию»: сигнализировать о пороках институционального устройства политической системы, об изъянах механизмов рекрутирования политической элиты, о несовершенстве электоральных «правил игры» и т.д. Под давлением общественного мнения правящая элита будет вынуждена соответствующим образом реагировать на эти сигналы, модифицируя существующие политические институты, процедуры и практики, осуществляя селекцию своих рядов, обеспечивая ротацию кадров. Тем самым скандал как форма политического конфликта – при всей своей эпатажности и эмотивности – сыграет конструктивную роль в оздоровлении того социального единства, в рамках которого он возник.
