Неожиданно – вверх

Олег Табаков. Моя настоящая жизнь: В 2 т. Т. 1. Мечта о театре. Т. 2. Счастливый билет.– М.: АСТ, 2021. 340 + 352 с.

А между тем связь есть. В недавно переизданных мемуарах Табаков вспоминает, что именно в семье Серовых, где он оказался, будучи «бездомным» студентом Школы-студии МХАТ, приехав Москву из Саратова, по собственному признанию, «…стал приобретать человеческие черты. Попади я в другой круг, в другую семью, моя судьба наверняка сложилась бы иначе... Вы представляете себе квартиру, где на стене висит «Похищение Европы» кисти дедушки Серова? Авторская копия... Как можно было не поверить в себя, находясь там? Мы ходили к Нейгаузам. А в квартиру к Серовым забегал Пастернак, читал главы «Доктора Живаго». Дело не в перечне фамилий, а в самой атмосфере…»

Главным ее составляющим была человечность. «Из ГУЛАГа стали возвращаться интеллигенты… Люди находили у Серовых кров, насущный хлеб и сердечное тепло… Теперь-то я понимаю, какой ценой обеспечивалась материальная сторона дела: когда случались какие-нибудь незапланированные траты, со стены снималась маленькая картина или раскрывались папки, в которых хранились серовские эскизы и картины. Они-то и были основным средством к существованию семьи».

Общее, то есть ценное для всех, обнаруживается и в мыслях, наблюдениях Табакова. Например, когда он, сыгравший тысячи спектаклей, десятки ролей на радио и в кино, рассуждает об актерском мастерстве: «Актер должен рано вкусить успех… Это дает и перспективу роста, и понимание относительности самого успеха... что это… как раз самое простое». Первый успех «вернул меня на землю – конец любительщине и ученичеству». Не превознес – вернул на землю. А признание, как и всякий рабочий инструмент, требует навыка. Иначе может быть довольно коварным.

Длинным рядом проходят через воспоминания Табакова его друзья, единомышленники, соработники. Из письма драматурга Александра Вампилова: «Вспомнил я, что театр, в который я когда-то заявился с первой пьесой, был именно «Современник», и первый, кто протянул мне тогда руку, был Олег Табаков».

Табаков утверждает, что «самым совершенным на сегодня произведением Вампилова является «Старший сын». Здесь одно из немногих мест, когда его хочется поправить – не на сегодня, вообще. Это вещь мирового уровня. Без пафоса говорящая о человеческом братстве. О любви, которая всегда найдет дорогу, если надо – через противоположное. Не случайно роль старшего Сарафанова в одноименном фильме – лучшая, самая «личная», роль-завещание Евгения Леонова.

Сразу же видна в мемуарах Табакова и единая историческая ткань, узнаваемая со всех сторон. С хорошей: его дед, помещик в Одесской губернии, «умер в библиотеке собственного имения в 1919 году! В бурную эпоху экспроприации экспроприированного его содержали, кормили и оберегали «угнетаемые» им крестьяне».

А также с не очень хорошей стороны. Наиболее яркими здесь, как всегда, остаются впечатления молодости. Первые фильмы, первые гастроли...

Первой кинокартиной, где снялся Табаков, стал «Тугой узел» (1956) режиссера Михаила Швейцера. Идея ленты заключалась в столкновении между людьми, пришедшими во власть что-то делать, людьми как таковыми, и теми, кто рвется во власть ради власти. На этом фоне даже коммунистическая идеология отходила на второй план, переставала быть сакральной. Герой Табакова говорит: «Нет, вы лжете» первому секретарю райкома при том, что в советских фильмах и рядовому-то коммунисту врать категорически не полагалось.

Неудивительно, что «картина была положена на полку на 30 лет». Фильм показывали только «иностранным делегациям леворадикальных парламентских деятелей. Испанским, итальянским, французским коммунистам-социалистам демонстрировалось реальное наличие инакомыслия в Советском Союзе и трезвого, критического подхода к отражению жизни в нашей стране».

Один из первых гастрольных выездов артиста Табакова тоже оказался связан с политикой. Вместе с театром он отправился в Казахстан (г. Темиртау), «…где в строительстве города, и прежде всего металлургического комбината, принимало участие значительное количество репрессированных. Накануне нашего приезда там произошло восстание, попытка свержения советской власти. И не успели еще местные власти зашпатлевать следы от автоматных очередей, как отдел культуры ЦК принял решение послать вслед за членами ЦК некий культурный десант в виде театра «Современник».

Встречали нас председатель горисполкома – казах и первый секретарь горкома – казашка: «Дорогие товарищи киноартисты московского кинотеатра «Современник»! Две недели до вашего приезда был маленький беспорядок. Стал кидать пустой бутылка водка, пустой бутылка шампанский в наступающий отряд милиция. Восемь человек приговорены к высшей мере наказания. Добро пожаловать на гостеприимный казахский земля!»

Проводы были так же теплы и простодушны: «Хороший Вы артист, товарищ Табаков, только вот на бабу похож...»

Вообще многое из того, что рассказывает автор, слишком узнаваемо. Как, например, в вышеприведенном эпизоде.

Говоря о давно прошедшем, но не преходящем, Табаков нередко выдает внешне простые, но очень точные формулировки. Так, вспоминая спектакль «Страсти по Бумбарашу», произносит главное об истории нашей страны с 1917 года: «…Поднялся брат на брата, и мерзость нарушений заповедей Христовых отзывается на жизни нашей страны по сию пору».

Будучи еще и театральным деятелем, он не просто утверждает, что «занятие театром – занятие истовое». Для начала он создал собственный театр («Табакерку). В непростые 90-е годы прошлого века он не сдавал, как многие, помещения под рестораны или казино. Рецепт выживания у него был иной – «выпускать за сезон вместо двух запланированных спектаклей пять».

Вся насыщенная, протяженная судьба Олега Табакова выстроилась вокруг именно что «истовых» попыток говорить с людьми о «жизни человеческого духа». Отсюда и инфаркт в 29 лет. И совершенно личные, никого, кроме автора, вроде бы не касающиеся впечатления. «Когда мой сын Павел, будучи на тот момент пятилетним, говорил мне «Подыми меня вверх» и добавлял «Неожиданно», я задыхался в эту минуту от полноты чувства жизни».

Неожиданно – вверх. Пожалуй, в этом и заключается смысл творческого существования.