Николай Усков
Нам слишком необходимы скорости.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Сидел тут в «Турандот» с приятелем. Кто не знает, «Турандот» – это ресторан, над интерьером которого Андрей Делос работал шесть лет. В результате получилась машина времени, переносящая вас прямиком в середину XVIII века, куда-нибудь в Ораниенбаум, Сан-Суси или Версаль: золото, мрамор, хрусталь, росписи и лепнина в стиле шинуазри, или китайщины. И все сделано вручную, обстоятельно, искусственно состарено, покрыто патиной и кракелюрами. Даже свет совсем не кажется электрическим, он какой-то несветлый, пыльный, свечной, отчего эта золоченая табакерка мерцает и дрожит, словно мираж.
Я люблю XVIII век, а после пятого бокала шампанского люблю безоглядно. Поэтому я и сказал приятелю, а хорошо бы вот прямо сейчас оказаться там, в великом столетии. Тогда все было по-другому. Люди еще не успели разочароваться в разуме и полагали, что мир устроен рационально.
Однако же и в Бога продолжали верить. Поклонялись добродетели, но уже открыли для себя радости чувственной любви и очень в них преуспели. Гармонию тогдашнего мироощущения отражало пристрастие к завиткам, кружочкам и припухлостям – ни одного острого угла, ни одной прямой линии, все плавно, игриво, прихотливо. Революция была далеко, и людям казалось, что вот-вот все в мире станет прекрасно. Просвещение изгонит средневековый мрак из самых темных углов мира и сознания. Расцветут науки, а люди забудут вражду, возьмутся за руки и будут танцевать на лугу под веселые песенки. Я даже признался приятелю, что с большим удовольствием точил бы какие-нибудь увеличительные стекла, а вечерами писал трактат «О счастье, или О том, как добродетель побеждает суеверия и приводит человека к благоденствию посредством упражнения духа умеренностью и размышлением». Трактат был бы, естественно, на латыни и посвящен какому-нибудь прекрасному государю, хотя бы герцогу Георгу Филиппу Фердинанду Амадею III и добродетельной супруге его Сесилии Луизе.
Тут приятель не выдержал и сказал, что не согласен. Во-первых, мобильный телефон. Во-вторых, интернет. В-третьих, скорости. В-четвертых, точить линзы скучно. Скучно – согласился я, но представляешь, сколько у тебя было бы времени, чтобы размышлять, созерцать, изучать оттенки своих чувств. Никаких входящих звонков, никакой беготни, только ремесло, церковь и письменный стол. Мы – цивилизация фастфуда. Мы рыщем в поисках информации, проглатываем ключевые слова и выплевываем остальное, не пережевывая. Вместо того чтобы обстоятельно и с достоинством передвигаться по миру, мы летим сломя голову, мы вообще летим, ни на чем не задерживаясь, мы сокращаем слова, пропускаем знаки препинания, мыслим месседжами и слоганами. Неудивительно, что нам нравятся прямые линии и рубленые геометрические фигуры, а завитки мы считаем мещанством. Мы утратили гармонию. Я уже не говорю про добродетель. В глазах приятеля появились сомнения, но отрекаться от цивилизации он не захотел, хотя и согласился, что выключать звук на мобильном – затея правильная.
Дальше наш разговор коснулся латинской фонетики (о которой, как вы понимаете, нет достоверных сведений), секретов южнофранцузского виноделия, древностей Прованса, темной ереси катаров. А потом принесли десерт, и нужно было собираться на другое мероприятие. Цивилизация фастфуда требовала стремительной смены картинки.
