Антироскошь и черная икра

Марио Беллини: "Самая распространенная ошибка – уделять много внимания декору".
Фото с сайта дизайнера

Пятьдесят лет назад его имя стремительно ворвалось в мир дизайна. Один за другим он получил восемь «Золотых циркулей», «нобелевских премий» в области дизайна. Через два года после окончания института – уже главный дизайнер знаменитой Olivetti, этого «Apple шестидесятых». 25 работ в постоянной коллекции Музея современного искусства в Нью-Йорке. 600 тыс. проданных экземпляров стула Cab от Cassina за 30 лет. И в последние десятилетия – множество архитектурных проектов и построенных зданий по всему миру. Самое важное из которых – реконструированный Беллини внутренний двор в парижском Лувре, словно накрытый стеклянной волной. Он откроется для публики летом 2012 года и наверняка произведет не меньший фурор, чем появление в том же Лувре стеклянной пирамиды архитектора Пея 20 лет назад. Недавно Марио БЕЛЛИНИ приезжал и в Москву, где между многочисленными встречами и выступлениями с ним специально для «НГ» удалось пообщаться Ольге КОСЫРЕВОЙ.

– Синьор Беллини, мы знаем вас как дизайнера знаменитой иконографической мебели для фабрик B&B Italia и Cassina, а также техники для таких знаковых компаний, как Olivetti и Brionvega. Но все это было сделано 30, 40, даже 50 лет назад, а сейчас вы активно занимаетесь архитектурой. Почему вы предпочли архитектурную работу работе дизайнера?

– Это типичная история для людей творческих профессий в Италии. Я, как и многие другие деятели итальянского модернизма, учился на архитектора в Миланском политехническом. Потом стал заниматься предметным дизайном – обычное дело для архитекторов начиная с первых десятилетий ХХ века, вспомним хотя бы Ле Корбюзье, Алвара Аалто, Чарльза Макинтоша или Фрэнка Ллойд Райта. Впрочем, у меня история была немного другая. Я не собирался заниматься дизайном, но волей случая первые два из придуманных мной предметов получили премии Compasso d'Oro («Золотой циркуль»), и вот уже буквально через пару лет после защиты диплома компания Olivetti пригласила меня возглавить их дизайн-офис. Моя карьера взлетела, как ракета. Это получилось само собой, я не прикладывал к этому никаких усилий и отнюдь не собирался переквалифицироваться из архитекторов в дизайнеры. Для меня самого очень странно, что мне пришлось на двадцать с лишним лет отложить начало моей архитектурной карьеры.

– Что вы строите, над чем работаете сейчас?

– Я проектирую и вещи, и здания. Вот, посмотрите, это мои совсем недавние работы: прозрачные диваны для Meritalia и пластиковые подносы, поверхность которых похожа на бликующую поверхность воды, для Kartell. А вот, например, мой проект в Лувре, где я реконструирую один из его внутренних двориков для экспозиции коллекции азиатского искусства. Каркас уже возведен, наружная оболочка построена на 70%, внутренняя – на 30. Еще несколько месяцев – и все будет готово.

– Приходилось ли вам работать в России?

– Я когда-то делал проект небоскреба из трех башен для Москвы, его должны были строить на Воробьевых горах, где университет. Мне тогда сказали, что в России все должно быть нечетным: одна башня, или три, или пять – но никогда две, четыре или шесть. Вроде бы это по каким-то религиозным соображениям, не знаю точно. Ну вот я и сделал тройную башню – одну гостиничную, одну жилую и посередине – офисную. Через арку можно было увидеть далеко внизу Кремль. Это было еще при Ельцине, и все шло хорошо, проект был готов и одобрен, но потом Ельцин заболел, и все остановилось. Так ничего и не было построено.

Один из последних дизайнерских проектов Беллини – прозрачные диваны для Merilalia.

– Так это ваш не первый визит в Москву?

– Далеко не первый! Я несколько раз приезжал в Советский Союз еще в 1960-е, когда работал на Olivetti, поскольку компания разрабатывала также вычислительные и другие офисные машины для России по государственному заказу. Помню, как нас кормили в казенных ресторанах при гостинице, где не было никакого меню, всем приносили стандартный набор блюд, а на отдельных столах огромными пирамидами лежала икра – черная и красная, и можно было есть ее ложками.

Потом я был главным редактором Domus и пару раз приезжал, чтобы наладить русское издание этого журнала – уже в 1980-е. Уже начинались перемены, но не очевидные. Когда мы пришли в тот же самый ресторан, на столах по-прежнему были горы икры, но официанты шептали нам: «Не хотите купить икры с собой?» – и приносили с кухни завернутые в газету банки. А когда мы попросили за них счет, нам принесли что-то невразумительное, написанное от руки на листочке. Потом была перестройка, и никакой икры уже не было, мы ходили в первый получастный ресторан с очень симпатичной обстановкой и вкуснейшей домашней едой. На столах там стояли большие графины с водой, которая на самом деле оказалась водкой. А вино нам подавали стаканами под видом вишневого сока. Несколько раз я бывал в Москве и в новые времена.

Проект непостроенный башни в Москве.

– И как изменилась Москва, на ваш взгляд?

– Я помню пустой ГУМ, без людей и без вещей – сравните теперь! Раньше было три машины на одной улице, а теперь три тысячи! Ну и стало гораздо легче пройти паспортный контроль в аэропорту! Хотя не все было хуже, чем сейчас, – много было и хорошего, и интересного. И если говорить серьезно, то в Москве есть единственное в своем роде место, куда я обязательно хожу каждый раз, когда приезжаю, – это Красная площадь. Лучшая площадь в мире!

– Но люди в России по-прежнему не очень интересуются авангардным дизайном и предпочитают резные и золоченые кресла а-ля XIX век дизайнерским творениям, простым и ясным по форме. Дайте совет, как изменить отношение широкой публики к дизайнерским вещам?

– Вы думаете, что есть дизайнерское кресло и есть просто кресло? Кресло есть кресло, не важно, сделано оно на основании нашей современной дизайнерской культуры или на основе неверных, устаревших представлений, ошибочно составленных мнений и немотивированных желаний. Дизайн не начался в 1920-е, он начался вместе с историей человечества. Уже в Древнем Египте, три тысячи лет назад, существовала прекрасно «сдизайнированная» мебель, очень функциональная, очень практичная. Есть лишь хороший вкус, а есть плохой, есть авангард, а есть ретро. Вот в этом дело.

Проект реконструкции одного из внутренних дворов Лувра. Фото пресс-служба Марио Беллини

– Что бы вы посоветовали людям, которые обустраивают свой дом? Какие, на ваш взгляд, главные ошибки они делают?

– Общая и самая распространенная ошибка – уделять слишком много внимания декору, украшательству. Когда ты заходишь в дом и видишь тут цветные плиточки, там цветные плиточки – в целом получается попурри, нагромождение деталей. Я бы сказал, что дом должен быть довольно нейтральным, беловатым или сероватым, простого, ясного цвета и раскрашен изнутри вами самими и вашими вещами, одеждой, книгами, предметами искусства и т.д. Чем меньше декора вокруг, тем больше будут выделяться отдельные вещи, картины, объекты. Если вы повесите на стену картину, а слева от нее будут завитушки, справа – завитушки, и вверху – лепнина, ваша картина будет выглядеть ужасно. Будьте проще, я бы посоветовал. Не создавайте искусственных театральных уголков, которые никак не соотносятся с вашим образом жизни. Не заботьтесь о том, что подумают люди, которые придут к вам в гости, – это огромная ошибка, ведь это ваш дом, а не их. И если вы любите валяться в кровати с компьютером или перед телеэкраном, если вы в кровати едите, работаете, болтаете по телефону – так отдайте большую комнату под спальню, а не под гостиную, где раз в сто лет вы принимаете тетушку из провинции. Люди иногда ставят кровать прямо к стене без всякого изголовья, и вешают в спальне одну лампу на потолке – о чем они думают? Потом они начинают садиться в постели с книгой или газетой – и упираются спиной в холодную твердую стену, а лампа при этом светит им прямо в глаз, но читать при ней слишком темно. Хотя, может быть, вам и понравилась бы ее дизайнерская форма. Так что всегда хорошо бы сначала представить себе то, как вы действительно собираетесь жить в вашем доме. И это не банальное представление о функциональности, а интеллектуальный взгляд на особенности поведения и образа жизни человека. Функциональность глупа, если она ограничивает вас: вот высота журнального столика должна быть 60 сантиметров, ни больше, ни меньше. Но вы-то можете быть человеком маленького роста или великаном, и привычки у вас не такие, как у меня. И одна из самых главных функций дизайна – это качество жизни, красота, эмоциональность, эстетика.

– Мне кажется, что то, что вы говорите, – это очень важно для нас, русских, поскольку вот именно такой житейской, бытовой культуры нам сейчас как раз и не хватает.

– Я понимаю, как вам трудно, но нужно держаться и не поддаваться соблазну показной роскоши: безусловно, она притягивает взгляд, но много «богатых», дорогих вещей вместе – это вульгарно, это просто антироскошь.