Беседовали Александр - КАК ВОЗНИКЛА идея участия в конкурсе?
- Это было только мое решение, тем более что выдвигалось такое условие: если ты участвуешь в конкурсе, ты никому об этом не говоришь. Я просто увидела информацию о конкурсе в Гете-институте и очень обрадовалась, потому что это соответствовало каким-то моим устремлениям. И стала писать.
- Для конкурсных работ была довольно жестко задана тема - "Освободить прошлое от будущего? Освободить будущее от прошлого?". Насколько она улеглась в русло ваших рассуждений?
- Тема была достаточно гибкой, и жанр эссе он тоже такой, резиновый, так что можно было выразить свои мысли, если они хоть как-то коррелировали с этой темой. Я очень обрадовалась, потому что много думала, что такое время, соотношение прошлого, будущего и настоящего. У меня трактовка вопроса получилась, наверное, наименее политизированной из всех, потому что я искала ответ для самой себя. Сам по себе вопрос, конечно, носил политический характер, как и все проектные вопросы, и с этой точки зрения мог вызвать споры, кому-то не понравиться. Но из всех вариантов он был лучший - другие вопросы попадались на страницу величиной и еще с комментариями, что имел в виду автор.
Я прочитала одно из эссе, которые поделили третье место, - серба Велимира Казимира и еще одно, Жана-Пьера Фая. Там был очень смешной момент: в своем эссе он написал, что ответы на вопросы нужно ждать из воображаемого города, который он назвал именем пропавшего центра цивилизации - Самарра, рядом с Багдадом. Потом он подошел ко мне и говорит: "Все мне говорят, что я пророк". Я начала докапываться до орфографии, рассуждать, что это может по-разному транскрибироваться, но он даже не захотел слушать: "Лучше уж я буду пророком".
Мне трудно сказать, понравились мне их тексты или нет, они очень отличаются от моего и сильно различаются между собой. И они специально писались для конкурса, со ставкой на членов жюри. Я писала больше для себя. Может быть, я еще не на той стадии, чтобы писать и представлять себе, что будет думать об этом мой читатель. А они профессиональные авторы, публицисты или писатели, как Жан-Пьер Фай, они пишут с расчетом на читателя, будь то члены жюри или просто публика.
- Все, кто читал вашу работу, хором говорят о влиянии Милорада Павича. Насколько это оправдано?
- Я Павича читала, конечно, но не думаю, что его влияние было определяющим. Я сама очень люблю словари, выросла на "Большой советской энциклопедии". Эта форма позволяет, с одной стороны, логично структурировать информацию, а с другой - оставить какие-то ниши, на что-то не ответить и пригласить читателя к размышлению.
А ветер... Очень распространенная метафора. Как-то однажды я видела в букинистической лавке настоящий метеорологический словарь ветров - мне он очень понравился по названию. Я его не купила, потом очень жалела, что больше не нашла, но название запечатлелось. Это та грань, которая позволяет совместить совершенно достоверную информацию и вымышленную. В этой работе мистификация, как мне кажется, вполне удалась, потому что читатели не всегда могут отличить выдумку от достоверных событий - а их там пополам на пополам. Другое дело, как реальные события представлены...
Естественно, влиял Умберто Эко, которого тоже все вычислили. Говорили про Борхеса, не знаю... Я его мало читала. Мне нравится Фейхтвангер, а из русской литературы - только классика прошлого века. Естественно, Достоевский, Тургенев, Куприн...
- В этом году эссеистика награждалась несколькими премиями, в частности, Малым Букером, и каждый раз речь обязательно заходила об определении эссе. Есть ли у вас своя рабочая гипотеза?
- Как человек, любящий словари, первое, что я сделала, полезла в энциклопедии, чтобы выяснить, что такое время и что такое эссе. И поняла, что определений ни времени, ни эссе нет. Какие-то точки зрения, критикующие все остальные. Например, статья в Большой советской энциклопедии построена на том, что критикует все возможные концепции времени, ну и с эссе примерно то же самое, потому что в советское время этот жанр не был особенно распространен.
На мой взгляд, эссе как форма предполагает прежде всего свободное размышление, а как уж это будет структурировано, зависит от автора. Этот жанр еще не сложился, но, может быть, он и не должен сложиться. Члены жюри неоднократно подчеркивали, что пять премированных эссе абсолютно разные. Это лишний раз показывает, как здесь все индивидуально
- После победы последовали какие-то приглашения?
- Много было вариантов.. Член жюри Борис Гройс приглашал меня к себе сразу в докторантуру. Я, правда, думаю, что сперва надо институт закончить, и с Гройсом мы на эту тему поспорили. Он считает, что нужно заниматься исключительно тем, что душа хочет, а я пыталась объяснить, что у меня душа много чего хочет, в том числе доучиться в МГИМО. Мне это интересно, я занимаюсь сейчас вопросами международных отношений, экологическими аспектами. Плюс к тому у меня специализация - Южная Африка, и мне было очень приятно, что английский язык представлял Брайтенбах, крупнейший писатель Южно-Африканской Республики.
- Словарь ветров был написан точно к конкурсу или для себя?
- Он просто был в голове, а чтобы его написать - слава Богу, что объявили конкурс, я смогла его додумать. Это очень тяжело бывает: едешь в метро и что-то придумываешь. А времени, чтобы заняться только собственной головой, не хватает. Вот сейчас предстоит грант в Германии, там я буду заниматься чем захочу. Что-то еще додумаю...
Дарья Гармоненко