Николай Федоров: "Сильные и мудрые правители не нуждаются в лизоблюдах"

Николай Федоров.
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)

- Сложно претендовать на то, что я знаю точный ответ на этот вопрос. Речь идет о мотивах, которыми руководствовался каждый из нас в отдельности. Первый фактор, возможно, связан с тем, что инициативы избранного молодого президента ложатся на очень благоприятную почву крайней неудовлетворенности всего российского общества, включая нас, членов Совета Федерации, экономической и социальной политикой ельцинского периода.

Вторая причина, возможно, связана с достаточно мощным и сильным давлением, которое оказывает общественное мнение на членов Совета Федерации. Простые люди сегодня не знают, что на самом деле кроется за словами о путинских реформах. Они спрашивают: "Вы за реформы или против реформ?" "За" реформы или "против" означает примерно то же самое, что "за" Путина или "против" него. Это не значит, что людей не интересует, что кроется за реформами, - они просто не информированы. И средства массовой информации, которые подконтрольны политике Кремля, не разъясняют, о чем в действительности идет речь. А на самом деле реформы содержат в себе только политику. Экономических и социальных проблем страны они не учитывают. Зато в них очень много заботы о личной власти и власти новой бюрократии. Но само российское общество, по-моему, не очень хочет слушать объяснения, потому что накопилась усталость, наступил летний сезон: дачи, отпуска, ягоды, грибы...

Мы не смогли убедить Госдуму, что под видом реформ будут осуществляться ослабление и последующая политическая нейтрализация роли Совета Федерации (а затем и Госдумы) в системе сдержек и противовесов. Роль Совета Федерации утверждена Конституцией, и там определено, что верхняя палата - это важнейший конституционный орган, призванный и обязанный защищать интересы регионов. Очевидно, что эффективно защищать эти интересы могут наиболее авторитетные и знающие нужды этих регионов люди, те, кто в ходе выборов получил мандат доверия населения. Так и было до сих пор. Но теперь будет по-путински. Интересы жителей регионов будут защищать некие представители, постоянно живущие и работающие в Москве. Вот в чем практическая сторона реформ. Это сильнейший удар по возможностям Совета Федерации защищать интересы регионов при выработке и реализации федеральной политики.

Но ослабление Совета Федерации означает еще ослабление парламентаризма в целом, роли парламента в системе разделения власти. Конечно, будет дальше усиливаться власть исполнительная, президентская, как будто при Ельцине у президента России мало было власти - по-моему, все говорили об обратном. В действительности же с учетом масштабов России, специфики ее истории и менталитета это будет означать усиление не столько власти президента Путина (и вопрос не в фамилии), сколько - усиление власти бюрократии, которую, кстати, дополнительно сажают кормиться на шею народа России. Будет усиливаться и финансовая власть бюрократии, поскольку все ресурсы, которые будут зарабатывать простые труженики во всех регионах России, будут сосредотачиваться в руках московской бюрократии. А люди этому почему-то радуются.

Не хочется вспоминать страницы истории Германии или же России XX века. Но они появились именно в силу специфики восприятия обществом или обмана общества со стороны политических демагогов. Сегодня мы снова видим, что демагогия в политике - это достаточно эффективный инструмент, который позволяет политику говорить одно - о благе народа, а делать совершенно противоположное - во благо режима личной власти и бюрократии.

Однако это не все угрозы, которые возникают в результате президентских инициатив. Ослабление парламентаризма и Совета Федерации резко ослабляет федерализм в России. Дело в том, что федерализм как форма государственного устройства как раз и является фундаментом, который держит государственное единство России. Заключение Федеративного договора и появление федерализма в свое время позволили подавить национализм и сепаратизм во многих регионах. И мы как члены Совета Федерации до сих пор не имели права уходить от ответственности за федеральную политику. Теперь же региональные избранные народом лидеры лишаются возможности влиять, воздействовать на эту политику в конституционных органах страны. Реформы снова предоставляют националистам и сепаратистам всех мастей новые козыри для организации митингов по поводу того, что вопреки федеративной Конституции игнорируются интересы Ингушетии, Татарии, Башкирии и других регионов. Вот главная опасность, заложенная в реформы Путина, и она недооценивается Кремлем. Возможно, эта недооценка идет в силу глубокого заблуждения, в силу того, что новые люди во власти не имеют должного опыта государственного строительства в многонациональном государстве и не знают подлинной российской действительности. Они выросли в Москве и Питере, живут и работают в Кремле и Белом доме. А бытие, как известно, определяет сознание. Но российская действительность куда богаче и сложнее, чем ее представляют в Москве или в Санкт-Петербурге.

- Совет Федерации действительно находится под организованным прессингом Кремля. Когда нас, членов Совета Федерации, скажем, "убеждают" принимать решения, предложенные Кремлем, говорят, что 60% населения поддерживают эти инициативы. Сенаторы тоже люди. И члены Совета Федерации, я думаю, тоже не свободны от воздействия хорошо организованного кремлевскими технологами через СМИ "общественного мнения". Встречается и персональное давление на членов Совета Федерации.

Мы инициировали согласительные процедуры с президентом и Госдумой для того, чтобы попытаться не допустить реформ, которые опасны для российского общества и противоречат Конституции РФ. И если нам это не удалось, то мы смогли минимизировать некоторые опасности, как, например, право роспуска нового Совета Федерации. Но я не считаю, что мы добились большого прогресса в этом. Чего мы еще добились? На один год частично отложили начало реформ. Казалось бы, введение в действие этого закона с 1 января 2002 года просто идеально соответствует моим личным интересам. У меня как раз в это время истекает срок полномочий президента, и я должен был быть лично удовлетворен результатом своей работы в согласительной комиссии. Этот закон показывает прямой путь, как остаться на работе на постоянной основе в Москве и хорошо устроиться.

- Я говорю, что закон мне это позволяет. Но говорю об этом с горечью. Потому что Кремль разрешил скорректировать закон таким образом, чтобы он больше удовлетворял наши персональные интересы. По крайней мере более половины из нас, думаю, видят себя в качестве членов Совета Федерации нового состава. Но проблема в том, что забота Кремля по решению этого, может быть, и важного, но личного вопроса о нашем трудоустройстве не решает проблемы угрозы федеративному единству России, а значит - и самой государственности.

- Нет, не обидно. Это можно объяснить. Обижаться - грех, на человеческую слабость нельзя обижаться. Я философски воспринимаю то, что происходит. Хотя, конечно, переживаю. Иногда бывает очень больно и горько, но это не значит, что надо опускать руки. Я исхожу из того, что мой вклад, который можно обнаружить в ходе дискуссий по этим вопросам, значим пусть для десяти, двадцати, может быть, и для семидесяти человек в Совете Федерации. У нас у всех внутри происходит борьба "за" и "против", это уже больший прогресс, чем однозначное восприятие всего и вся, что предлагается сверху.

- Это и не попытка оттянуть время, и не желание выразить несогласие. Это потребность человека, знающего и ценящего право, Конституцию. Это моя личная человеческая и профессиональная потребность. Все настоящие и честные юристы констатируют, что этими реформами и законами фактически проводится ревизия действующего конституционного устройства России. Поэтому есть предмет для рассмотрения в аудитории высококвалифицированных и ответственных специалистов - в Конституционном суде. Вопрос в том, можно ли фактические поправки к Конституции проводить без надлежащего конституционного оформления, без конституционной процедуры, в виде обычных федеральных законов.

- Во-первых, я вообще не планировал собирать подписи. Как только опубликуют все три закона, я еще раз их проанализирую и изложу свои соображения на заседании Комитета по конституционному законодательству. Может быть, и на заседании Совета Федерации. Конечно, важно, как коллеги-сенаторы будут воспринимать юридические оценки и аргументацию. По этим результатам будет видно, что надо делать дальше. Многие члены Совета Федерации солидарны со мной в этом мнении. Не надо ничего драматизировать или искать какие-то политические скандалы или интриги в этом. Это нормальная процедура - если кто-то считает, что законы нарушают Конституцию, он вправе обратиться в Конституционный суд. Поэтому возможен и вовсе простой вариант - личное обращение в Конституционный суд, даже не как члена Совета Федерации, а как ответственного за свою страну гражданина России.