Андрей Ваганов Из Франции на днях пришло забавное сообщение: украинское феминистское движение Femen объявило о создании «международного тренировочного лагеря по организации секс-атак» в 18-м округе Парижа. В смысле – тренировочного лагеря в 18-м округе, а не секс-атак в 18-м округе: как раз практику проведения последних секстримистки собираются распространить по всему миру. Объявлена и программа подготовки: «Это психологическая подготовка, это физическая подготовка. Как отбиваться от милиции, как оббегать охрану, как быстро убегать от кого-то, как лазить быстро по высоким лестницам, как залазить на крыши».
Но самое, может быть, забавное – то, что французская юстиция выдала официальное уведомление о регистрации международного женского движения Femen на территории Франции. (В Украине, кстати, власти пока всячески увиливают от формального признания объективной реальности Femen.)
Что это означает? Это означает начало процесса апоптоза – запрограммированного самоуничтожения, умирания то есть. Умирать они, Femen, вполне возможно, будут долго и наверняка очень красиво и шумно. «Мы не устраиваем спектакль, мы устраиваем секс-атаки», – сами не понимая смысла сказанного, заявляют секстримистки.
Именно что спектакль! И занавес уже поднят, и билеты уже проданы. Бунт (Riot) благополучно переварен метаболическими механизмами буржуазной демократии, превращен в карнавал, в театрализованное действо. И воспринимать его, движение Femen, будут теперь не по законам политики, а по законам эстетики.
Из этого классического примера прикладного социального проектирования – прямой урок для сегодняшней России. Речь, понятно, о «деле Pussy Riot». Как бы надо было государству переварить этот казус? А вот так. Из весьма-весьма относительной панк-группы Pussy Riot надо было бы сделать глянец. (На обложку толстого пафосного журнала их уже выносили, еще в начале нынешнего года.) Из punk – в glam. И это понятно: гламур как форма эстетизации.
«Креативный класс», «рассерженные горожане», «офисный планктон» – все они зачастую взыскуют не столько политики, сколько эмоциональных (эстетических) переживаний. Недаром философы и социологи, даже отечественные, уже устали возвещать «…возрастающее значение эстетического восприятия в широком, нехудожественном смысле». Но власть у нас усвоила дурную привычку воспринимать философов как очень начитанных клоунов в лучшем случае. А ведь гламур, его цель, – предоставить большинству обывателей безопасный «образец для переживания».
Какие симпатичные, украшенные блестками и люрексом балаклавы можно было поставить на поток! Каких фантастических расцветок рейтузы могли бы производить ивановские фабрики! Маечки, фенечки, аккуратная ротация на каком-нибудь «муз-ТВ» и проч. и проч. Тут же появились бы блестящие продюсеры… Глядишь, через год-полтора девушки уже рекламировали бы стиральный порошок или дезодорант. Почему бы нет: бунтари из «Машины времени» рекламировали же телевизоры… И государству это почти ничего не стоило бы.
Современные зрелые общества отработали процедуру деградации статуса всякого рода riots до автоматизма. До скучной рутины.
Элвис Пресли, первые выступления которого на американском ТВ показывали только выше пояса, – «Я просто вихлял бедрами» – оправдывался король рок-н-ролла, – очень скоро, через три-четыре года, стал образцом даже для Пентагона. А потом Пресли и с президентом США Никсоном встречался в Белом доме. И где-то на втором плане всегда маячил продюсер короля – «полковник» Паркер.
Первооткрыватели панка, англичане из убойной группы Sex Pistols, прошли эту процедуру деградации статуса за два – два с половиной года. Нашелся мудрый продюсер Малькольм Макларен, который на пару с владелицей магазинчика всяческих рок-примочек Вивьен Вествуд сделали из Sex Pistols, а заодно из всего панка, вполне респектабельное направление современной моды. Не более того. А заодно и Макларен, и Вествуд стали персонами высшего лондонского общества.
Между прочим, и в СССР подобный опыт был. В 80-е годы прошлого века. Компетентные органы, как ни странно, очень быстро сообразили, что бороться с рок-движением необязательно «посадками» музыкантов. Издержки были неадекватны затратам. Да и эффект от этого был прямо противоположный. Надо просто замкнуть этих рок-бунтарей самих на себя под спокойным приглядом специально обученных «продюсеров». И вот в городе на Неве создается «Ленинградский рок-клуб». Немного спустя в Москве – «Рок-лаборатория» (в 100 метрах от Кремля, в Старопанском переулке!).
В случае же с Pussy Riot почему-то была выбрана другая стратегия: не включить их в общественный метаболизм для выработки – извините за цинизм – социального биогаза, а выбросить на свалку, «зарыть», забыть… Хочется просто напомнить естественно-научный факт: свалки иногда самовоспламеняются. И даже взрываются.
