Екатерина Трифонова
Фото Павла Сарычева\НГ-Online
Конституционный суд (КС) РФ не стал рассматривать жалобу на ряд норм Уголовно-процессуального кодекса (УПК), которые, по мнению заявителя, «содержат неопределенные критерии разумности срока уголовного судопроизводства». В отказном определении сказано о невозможности их унификации. Эксперты «НГ» это подтвердили, но напомнили, что нередко процессы идут годами и без объективных причин. И если действительно нельзя как бы подключить Фемиду к таймеру, то почему не спрашивать строже хотя бы со следователей за немотивированные ходатайства о продлении дел.
Суды отказали гражданину в компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок, посчитав, что примерно год и восемь месяцев разбирательств по уголовному делу – это вполне разумно. В своей жалобе тот настаивал, что ряд норм УПК не соответствует Конституции. В том числе и потому, что «содержат неопределенные критерии разумности и оснований для установления факта нарушения права на судопроизводство в разумный срок». КС сослался на невозможность законодательно установить конкретные сроки, поскольку каждое уголовное дело уникально. А заявления о компенсациях суды, дескать, рассматривают исходя из содержания судебных актов и с учетом сложности дел.
Управляющий партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Алексей Добрынин заметил, что раз срок производства по уголовному делу заявителя составил чуть более полутора лет, то отказное решение по его жалобе было предсказуемо, ведь другие уголовные дела рассматриваются годами только в судебных инстанциях. «Закон и практика оперируют оценочными категориями при решении вопроса о соблюдении требования разумности сроков: «правовая и фактическая сложность дела», «поведение участников процесса», «достаточность и эффективность действий суда, прокурора, органов дознания и следствия», – напомнил Добрынин. Судам оставлена широкая свобода усмотрения, а в результате даже при очевидной волоките компенсация может оказаться незначительной: «Механизм назначения выплат по таким делам в одном ряду с кейсами о компенсации морального вреда. Присуждаются мизерные суммы, которые не оказывают предупредительного эффекта на тех, кто злоупотребляет затягиванием сроков. Разрешение проблемы требует комплексного подхода, чтобы все участники процессов были заинтересованы в скором и эффективном правосудии».
В свою очередь, учредитель Московской коллегии адвокатов «Постанюк и Партнеры» Владимир Постанюк подчеркнул, что вопрос о волоките поднимается регулярно, поскольку речь идет о том, что есть правовая неопределенность. Например, возбуждается уголовное дело в отношении человека, расследование которого на протяжении длительного времени идет за пределами разумных сроков. Человек находится в неком подвешенном состоянии – «виновен или не виновен», но сколько всего стоит за различием этих слов всего лишь в одной частице? Тем не менее он сам предлагает подходить к вопросу так же разумно: ведь бывают сложные уголовные дела, связанные с преступлениями, которые повлекли тяжкие последствия: «Есть преступления, которые расследуются годами, проводятся экспертизы и пр. Что делать в таких ситуациях? Прекращать уголовное дело?» Кроме того, по мнению Постанюка, не следует забывать, что за каждым уголовным делом стоят не только определенные ограничения прав обвиняемого, но и права и интересы потерпевших, которые хотят их скорейшего восстановления. Поэтому, считает он, в данном случае КС прав – «нельзя с единым шаблоном подойти ко всем делам».
Как считает партнер адвокатского бюро «Интеллектуальный капитал» Дмитрий Ульянов, с точки зрения закона КС «абсолютно обоснованно отказал в принятии жалобы». Установить законодательно критерии разумности сроков уголовного судопроизводства действительно невозможно. При этом УПК определены четкие сроки проведения того или иного процессуального действия на всех стадиях, а продление сроков дознания и предварительного следствия должно быть письменно обосновано и мотивировано. И для установления судом фактов нарушения права лица на судопроизводство в разумный срок обязательно выясняются такие обстоятельства: общая продолжительность расследования и судебного разбирательства, правовая и фактическая сложность дела, количество проведенных процессуальных и следственных действий, объем собранных материалов, поведение участников процесса, достаточность и эффективность действий дознавателя, следователя, прокурора и суда и пр. Вместе с тем данная проблема, подчеркнул Ульянов, конечно, всегда была и останется актуальной. Имеют место случаи, когда расследование и последующее рассмотрение дел тянется годами без объективных причин, а привлекаемые к ответственности лица содержатся под стражей, домашним арестом, запретом определенных действий либо иным образом ограничены в своих конституционных правах. Ульянов полагает, что это последствия в основном «нерадивости, нерасторопности или отсутствия опыта среди дознавателей и следователей, а также отсутствия должного процессуального контроля за ними со стороны руководства и прокуратуры». Связаны это также и с тем, что по многим делам нередко допускаются очевидные процессуальные нарушения, а ходатайства защиты должным образом не разрешаются, неверно определяется подсудность дел и т.д. Все это в итоге становится основанием для возвращения дел на круги своя: из прокуратуры – в следствие, из суда – в прокуратуру, из суда – в суд, после чего начинается отмена судебных актов в апелляционной и кассационной инстанциях.
Партнер юридической компании «Соничев, Казусь и партнеры» Антон Соничев полагает, что несоблюдение и затягивание разумных сроков в уголовном судопроизводстве связано с отсутствием механизма привлечения к ответственности следователей и руководителей следственных органов за немотивированное продление сроков проведения оперативных мероприятий и следственных действий, сроков содержания под стражей, а также за игнорирование ходатайств подозреваемых, обвиняемых, потерпевших об ускорении досудебного расследования. Существенный здесь фактор – это загруженность работников, большое количество уголовных дел на одного следователя. А на этапе судебного разбирательства фактором становится затягивание сроков рассмотрения. Например, в соответствии с графиком судей уголовные процессы назначаются не чаще раза в месяц – два месяца. При этом пока обвиняемый находится под стражей, его имущество может быть арестовано, что напрямую влияет на его права и законные интересы. И Соничев напомнил, что выплаты компенсаций предусмотрены при вынесении оправдательного приговора или прекращении уголовного дела по реабилитирующим основаниям. Возможности добиваться же компенсаций по иным случаям обвиняемые теперь лишены, поскольку последствия обращений в Европейский суд по правам человека утратили правовую силу для России. Потому-то одним из реальных вариантов решения проблем с волокитой, уверен он, станет введение ответственности для следователей и руководителей следственных органов за немотивированные решения, которые будут этой волоките способствовать.
Как пояснила «НГ» член Ассоциации юристов России Мария Спиридонова, положения законодательства по вопросу о компенсациях за нарушения права на судопроизводство в разумный срок, что и было предметом рассмотрения в КС, достаточно размыты. В различных делах это исчисляется в зависимости от фактических обстоятельств, на что и указал КС в своем определении. На этот счет, как и сослался КС, есть рекомендательные правила в п. 40 постановления пленума Верховного суда (ВС) РФ 2016 года № 11 «О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок». В частности, ВС там указывает, что данный вопрос должен решаться судом конкретно, а не поверхностно. Так что определение КС не меняет практику, а лишь обобщает, считает Спиридонова: «Решением, возможно, было бы и установление понятия разумного срока в законодательстве, и уточнение критериев, когда факт его нарушения действительно имеется».Адвокат Антон Пуляев тоже настаивает, что определить критерии разумного по срокам уголовного судопроизводства действительно сложно. Одно дело может уложиться в один том, другое – в двести, бывает разное количество свидетелей, которые могут не являться на заседания, или судебных экспертиз, что в общем не позволяет прогнозировать реальный срок рассмотрения. «А еще бывает неявка гособвинителей, болезни судей и иных участников процесса, подсудимых из СИЗО бывает не привозят в суд и т.д.», – напомнил он. Теоретически проблему можно было бы решить по аналогии с продлением сроков предварительного расследования, когда следователь обязан обосновать, почему невозможно его окончить в ранее установленный срок, но реализовать это на практике будет крайне сложно.
Однако партнер Criminal Defense Firm Даниил Горьков, в свою очередь, заметил, что бездействие должностных лиц по уголовному делу «нарушает не только положения ст. 46 Конституции, но и требования ст.6. 1 УПК, предусматривающей своевременность защиты прав участвующих в уголовном деле лиц и устанавливающей требование о необходимости соблюдения разумного срока судопроизводства». Так что лица, ответственные за его нарушение, не вправе оправдывать это организационными проблемами, настаивает он. И ранее, по его словам, КС в своих постановлениях от 2000-го, 2013-го и 2014-го разъяснял, что, например, потерпевший, обратившийся с требованием возбудить уголовное дело, не может быть лишен права на судебную защиту и на доступ к правосудию лишь потому, что по данному уголовному делу не установлены подозреваемые или обвиняемые. Кроме того, как заметил Горьков, КС неоднократно подтверждал, что «сам факт длительного затягивания досудебного производства по уголовному делу, а равно необоснованное прерывание проверки по заявлению о преступлении в форме вынесения постановления об отказе в возбуждении уголовного дела и последующая отмена таких постановлений приводят к нарушению разумного срока рассмотрения дела и ограничению доступа к правосудию».
Дарья Гармоненко