Максим Шевченко МЫ УЖЕ говорим: "Вспоминая Ельцина...". Мы уже начали оценивать и подводить итоги его почти девятилетнего правления. Первым это сделал Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, на протяжении всего правления Бориса Николаевича входивший в узкий круг его самых близких друзей. Отношения Алексия II и Бориса Ельцина если и не определяли, то по крайней мере серьезно отражались на политической ситуации в стране. Поэтому они не могут не явиться темой специального разбора. Мы лишь попробуем вкратце вспомнить то, что, на наш взгляд, является самым существенным.
Патриарх Алексий II, находясь в Израиле, поблагодарил первого президента России Бориса Ельцина за его труды, "направленные на благо России", которые он совершил за 8 лет своего правления. Особо Патриарх отметил усилия Ельцина на ниве "возрождения церковной жизни и нравственности нашего народа".
Отметим, однако, что особых достижений здесь, на первый взгляд, не видно. Нравственность "нашего народа", считая по отношению к 1990 г., скорее дала слабину, нежели укрепилась. Первый довод в пользу этого прискорбного вывода - огромное количество женщин на улицах российских городов, вступивших на путь торговли собственным телом. Во всех крупных городах действуют нелегальные бордели и легальные стрип-клубы. Гомосексуалисты практически получили свободный доступ в школы (через программы "полового воспитания") и открыто вербуют своих сторонников - растлевают, как это называлось в былые времена. Прилавки киосков заполнены яркими изданиями, ориентированными на подростков, которые вполне можно отнести к категории порнографических.
Стоило бы вспомнить и небывалый расцвет наркомании, ставшей настоящим бедствием российской молодежи, и то, что производство и потребление крепких спиртных напитков в России достигло необычайно высокого уровня. Количество совершенно опустившихся бомжей можно оценить, просто зайдя на любой из московских вокзалов. Насилие стало обыденной реальностью российской жизни.
Но, очевидно, Патриарх имел в виду не эти прискорбные и скорее всего скрытые от его глаз факты, а зримые подтверждения роста нравственности россиян - тысячи возрожденных из небытия храмов и монастырей. Только, будем объективны, начал это дело не Борис Ельцин, а последний президент СССР Михаил Горбачев.
31 декабря 1999 г. Алексий II фактически благословлял смену царствования. Такого Русь не видывала с конца XVII века. Появление первого лица РПЦ в этот день в Кремле имеет гораздо более серьезную внутреннюю подоплеку, чем просто присутствие лидера самой многочисленной российской конфессии при передаче демократической власти. Мы вполне можем говорить о том, что Борис Ельцин, над которым так любила потешаться наша интеллигентская клака ("свечку держит, как стакан"), является человеком со сложным внутренним миром, проделавшим и проделывающим свой уникальный духовный путь.
В глазах Ельцина Патриарх, которого он на Пасху 1998 г., вручая ему золотое яйцо, назвал "главнокомандующим всех религиозных сил России", всегда имел колоссальный сакральный статус. Его Святейшество и манерой говорить, и стилем общения с политиками напоминал Борису Николаевичу ту Россию, "которую мы потеряли", - царскую Москву златоглавую, звон колоколов, Царь-пушку державную и т.д. Но мало разбирающийся в делах собственно духовных, бывший секретарь Свердловского обкома, интуитивно чувствовал за Патриархом еще и нечто большее, чем просто символику "докоммунистической эпохи", от которой Ельцин так хотел дистанцироваться в политике. Очевидно, это именно то чутье, которое приобретается только на самых вершинах власти и в эпохи великих потрясений даже закоренелыми атеистами, - так Сталин в начале войны вытащил к себе в Кремль недобитых и покорных иерархов РПЦ, которых, в принципе, мог стереть в лагерную пыль одним мановением руки и покончить тем самым с официальной религией в СССР. Он чувствовал, что забитый, доведенный до крайности русский народ, увидев так близко около правителей Патриарха, вздохнет и скажет про себя: "Значит, так и надо, значит, так и должно - Патриарх, он высшую правду знает". А и не скажет, так интуитивно почувствует, следуя сформировавшемуся за столетия рабства архетипу покорности воле правителя.
Патриарх уже привлекался раз к решению политических вопросов на самом высоком уровне - в 1993 г., когда он в Даниловом монастыре безуспешно пытался помирить противостоявших друг другу Ельцина и Верховный Совет. Тогда Алексий II, сам того не желая, помог оправдать Ельцину применение вооруженных сил против парламента: если, понимаешь, мятежники и Патриарха не послушали, то ироды они и беззаконники, которые Бога не боятся. А значит, "все позволено"┘
Когда Ельциным была объявлена классическая имперская задача создания "национальной идеологии", ее основой подразумевалась (по умолчанию) религия, всероссийским идеологическим базисом с самого начала мыслилось православие. А православие в глазах Ельцина персонифицировано в одном человеке - Патриархе.
Можно вспомнить одно из заседаний комитета по встрече третьего тысячелетия, во время которого Ельцин стал гонять чиновников, заставляя их пересесть для того, чтобы дать место Патриарху - единственному человеку, без присутствия которого он просто не мыслил обсуждения столь важного события, как смена тысячелетий. Такие масштабы времени ассоциируются с чем-то сверхчеловеческим, с "божественным". А там, где Бог, там для Ельцина Патриарх - только он имеет право говорить от лица Всевышнего.
Принятие Закона о свободе совести и религиозных объединениях 1997 г., практически полностью пересмотревшего гораздо более демократический закон 1990 г., не было инициативой первого российского президента. И, скорее всего, тайна его написания и принятия еще долго будет оставаться неразгаданной. Но Ельцин приложил руку к итоговому документу - в невиданно поэтической для законодательного документа преамбуле ощущается неповторимая ельцинская спонтанность.
Похороны царских останков летом 1998 г. поставили перед нами ряд загадок. Президент, сумрачно молчащий, поехал в Санкт-Петербург. Патриарх отказался признать останки подлинными. Возможно, разгадка в простом - главным информационным спонсором всей этой эпопеи была избрана не та структура - "Медиа-МОСТ". Патриарх не забыл Гусинскому "Последнее искушение Христа". Но ссоры с Ельциным не состоялось, просто те, кто пытался пристегнуть Церковь к санкт-петербургским похоронам, канули в политическое небытие.
Визит на Святую Землю и заявление Ельцина о том, что здесь он "чувствует себя святым президентом", является логичным и вряд ли может рассматриваться только как присущее ему политическое юродство. Слова покаяния, обращенные к россиянам 31 декабря, поразили всех. Памятуя историю Александра I и тайну его ухода, воздержимся от исторических аналогий, но не удивимся, если, подобно императору Константину, Ельцин примет в конце жизни монашество.
Духовный путь Бориса Ельцина - путь незаурядного человека. Окончательную же тайну его души знать будет только Бог и, скорее всего, Патриарх. Но он, как и положено священнослужителю, никогда не откроет ее миру.
