Кругом свои. А кто стреляет?

-МЕНЯ ТАМ ВСЕ постовики знают - тысячу человек отвез. Довезу и тебя, куда скажешь, - безуспешно уговаривает молодой чеченец колеблющегося земляка. - В первый раз, что ли?

- На автобусе лучше, - объясняет мне несостоявшийся клиент. - Спокойнее в толпе. И тебе советую. Меньше липнут на дороге, не таскают по отделам. Женщинам еще проще - их военные не фильтруют, как мужчин. Поедешь на "моторе" - можешь и исчезнуть по дороге. Вон, видишь, на автостанции почти все женщины.

Автостанцией прозвали неустроенный пустырь под Слепцовском на федеральной трассе Владикавказ-Грозный у административной границы Ингушетии с Чечней. Три десятка таксистов и несколько "ГАЗелей" застыли в ожидании пассажиров. Почти все владельцы авто - чеченские беженцы, проживающие в лагерях для перемещенных лиц. "Целая мафия, - недовольны местные, - монополизировали развоз клиентов. Только свои, других не пускают. Даже нас, ингушей, будто мы чужие здесь. Везде теперь они. Как у себя дома. Зайди в любой магазинчик, кафешку, базарчик - та же картина".

Аслану было почему отказываться от поездки на легковушке: у него вообще нет документов, кроме справки, выданной Карабулакским ГОВД о том, что он российский гражданин и об отсутствии у него паспорта милиция поставлена в известность. "Раньше там жили, в Самашках, - перекрикивает он шум мотора, - все бумаги остались там. В Назрани паспорт не дают, все денег хотят. Или говорят: принеси все необходимые бумаги. А где их взять в этом бардаке?"

Свадьба в сопровождении охраны

Ехать до Самашек на "маршрутке" не больше часа - километров сорок от Слепцовска. Если бы не разбитые дороги и контрольные посты - хватило бы и 20 минут. Мужчины по-кавказски расположились на задних сиденьях, уступив передние женщинам, без устали принявшимся за "традиционный" разговор об ужасах "зачисток" и коммерческой природе войны. Ненавидят уже всех: и боевиков, и арабов-ваххабитов, но больше всех военных, с которыми в последнее время чаще сталкиваются. В их глазах виновны все.

Кто разъезжал по Чечне, знает, что надо заранее запастись водкой и сигаретами: угостил на блокпосту пачкой "Золотой Явы", и проще разговор с грозным омоновцем. Благо, и сухого закона в мятежной республике больше нет. "Больше отсюда не проезжай - накажу, - по-отечески предупреждает проверяющий Аслана, - раньше надо было думать о документах".

Самашки - село в лесу. В памятные советские времена здесь был курорт - грязелечебница, со всей страны лечились. А уже в прошлую чеченскую кампанию с этим селом было связано немало трагических случаев. Многочисленные нападения на военнослужащих привели тогда не к одной жесткой "зачистке" села: самашкинцы - народ с характером. Видимо, недаром здесь расположилась усиленная часть внутренних войск. Село к тому же раскинулось на важном перекрестке с Урус-Мартановским районом и федеральной трассой Грозный-Владикавказ. Несмотря на заявления военных о возможной дислокации силовых подразделений в населенных пунктах, в селе военных нет. Администрацию села охраняют два десятка чеченских милиционеров.

С виду все говорит о тихой, мирной жизни. Днем, конечно. Самашкинцы пытаются обустроить свой быт. Обзаводятся хозяйством. Семья Акиевых два года назад, предвидя войну, выехала в ингушский Карабулак. Забрали все, что было можно. Прежде всего незаменимый в таких условиях "источник дохода" - домашнюю скотину и птиц. Последних съели еще в лагерях для беженцев. С остальным вернулись обратно: не на что было жить. "Коров пасти не разрешали, говорят, не ваши земли, - сожалеет Марьям, мать троих детей, - а как быть без молока, когда и остального нет? А то остались бы там. Здесь же пока еще стреляют. Не дай Бог что случится". 19-летняя дочь Марьям Седа выходит замуж: "Приходите и вы, через неделю уже будет". Чтобы справить свадьбу, нужно заблаговременно известить местную власть: народу много собирается. Значит, и охрана нужна.

Лучшее время, чтобы убедиться в предосторожности, - сумерки и ночь, когда мрак сливает в одно целое контуры села и леса, окружающего Самашки. День - контролирующим ситуацию войскам, ночь - боевикам. Даже дети знают, что полуночная автоматная трескотня и разрыв боезапаса гранатомета - это боевики, а гулкие отзвуки крупнокалиберного пулемета - федералы.

"Дважды два - один"

Журналиста ноги кормят. Блуждаем по селу, разбросанному, как и везде, по источникам дохода, то бишь огородам или что от них осталось. Самашки - не исключение: все села на равнине далеко разбросаны.

- Стоять! - голос из ниоткуда. По-военому - это "секрет" - засевшие в засаде. - Куда прешь?

Как куда? Что лучше сказать? Да и "секрет-то" чей - не разберешь.

- Пароль, - спрашивают. Пароль в Чечне интересен сам по себе, например, "три плюс три - десять" или "дважды два - один". Почему-то вспомнился фильм "Брат" с его шуточным отзывом "Дуб и желуди". Но тут серьезнее. Может быть диагноз - труп. Лучший ответ: "Свои".

"Свой" или "их" - выяснилось через полчаса. В части Внутренних войск оказались воронежцы (назовем их так), среди которых - земляки. А земляки всегда "свои".

- Тебе повезло, а то могли бы дать жару - начальство только "тушенки" добавило бы. Приказ ведь есть, после комендантского часа, кто выполз, - бей без предупреждения. Этих чехов только предупреждай - попрячутся, а потом еще раз вылезут, но теперь зная, где у нас "секреты" расставлены. Появятся, как черти из болота, когда не ждешь их.

- Начальства нет, значит... - парнишка грубо берет за плечо и тянет в военгородок. - Везде бардак, а у нас тихо. За полгода только старлей погиб и салагу ранили: соседи подкачали - купились на "бабки", пропустили чехов, а те по нам дали и в лес смотались. Городок раньше в низине находился, встал на горку и из гранатомета бей - не хочу. Ничего, больше не подберутся. Видишь, какая тут у нас база целая!

Военчасть расположилась на горке. Раньше у самашкинцев здесь были самые сочные луга, где и в середине лета, когда южное солнце выжигало траву, пасли коров. Теперь здесь минное поле и, если так можно сказать, городок. На самом деле это трехэтажное здание - большой блокпост, охраняющий важный перекресток. Вокруг - сигнальные мины, инженерные заграждения, "секреты". Первый этаж, или, вернее, подвал - склад боеприпасов и провизии. На втором расположились контрактники-омоновцы. На третьем - вэвээшники. Выше них - только снайпер с прибором ночного видения. Сами себя охраняют. И дорогу, конечно, - как получится. Не выйдешь за пределы части - будешь жить. Самооборона надежная. Но если дедовщина в части, пошлют солдатика в село за водкой... Половина не возвращается.

Контрактникам завидуют все. В бой их не посылают: теперь это дело мобильных разведгрупп и УБОПа. Зато все "зачистки" предоставляют им, сидят себе на блокпостах, снимают деньги, дома капает зарплата, здесь - "боевые". Когда в начале апреля в частях пошел слух, что "боевые" больше платить не будут, "профи", как один, написали заявления о разрыве контрактов. Даже Путин провел совещание: обещал разобраться.

Родину любят. Но жизнь больше

С третьего этажа село видно, как на ладони. Дорогу - тоже. Лунный свет очерчивает контуры "зеленки". Красиво. Тихо. Будто и не было войны. Но змий зеленый почему-то не располагает к романтизму.

- Психом уже становишься здесь, - жалуется молодой, - не знаешь, откуда стрельнут. Кругом вроде одни мирные, но кто стреляет тогда ночью? Вчера буквально подъезжает один к посту на "девяносто девятом", весь накрученный такой. "Ну че, говорит, тихо у вас тут, погодите, будет весело!" Угрожает. А что с ним сделаешь? Все у него в порядке - документы и все такое. А вечером опять пальба...

- Недавно сидел на посту, смотрю - фонарик горит, - вторит ему другой новобранец, - знал всегда, что это домик на краю села. А тут он стал двигаться в мою сторону. Ну, думаю, сейчас вмажу. Насторожился, жду. Движется фонарь. Все равно жду, пусть, думаю, ближе подойдет. Но огонек движется, а ближе не подходит. Потом оказывается, что ни черта он не движется: домик это на самом деле. Представляешь, если бы я очередь дал, какая была каша! Здесь скоро психом станешь!

Водка давно закончилась. Закуски своей достаточно, хотя служивые замечают, что посылок из регионов, которые постоянно поступают в Чечню, они никогда не видели. Уставшие солдатики пошли бодрствовать - им вскоре на караул. Мой собеседник-земляк взялся дежурить, чтобы уважить меня, поговорить.

- Пойду стрельну сигарет у этих котов жирных, - направляется он к омоновцам, снимая с себя "броник". - С этим железом к ним не полезешь, загородились кругом, один узкий вход остался, и туда только ползком...

Покурить не пришлось. Сработала сигнальная мина. Правило в таких случаях одно - бей из всех орудий. Веди, как говорится, "огневую зачистку" - авось, кого заденешь. Может, и шакал там блуждает, а может, и целый боевик. Утром, с рассветом - проверка, там разберутся.

- Смотришь ночью в бинокль-"ночник", а там в километре от нас какие-то гражданские в лесу шастают. Звонишь в дежурку, просишь команды на артогонь или вызов "вертушек", а нам говорят - это вас не касается, - выдыхая из легких клубок "Явы", разговорился хмельной паренек.

Четыре утра. Время прошло незаметно. Ее и не заметили вовсе, если бы не сообщение разведотдела о движении в сторону блокпоста неизвестной (или, как говорят в Чечне, неопознанной) колонны из трех машин. Колонна подходит на расстояние 400 метров (самое время стрелять из САУшек и АГС), но приказа нет. Две машины сворачивают в сторону Урус-Мартана, одна заехала в Самашки.

- Теперь уже не дают так легко приказов на поражение. Сколько было случаев, когда били по своим! Целую колонну в Грозном разбомбили, - просвещают бывалые вояки. Но иногда надо. Вот Саня, как увидел огонек, дал с перепугу очередь. Утром пошли на зачистку, находим два АКМ и гранатомет. Бросили все и убежали, как только стали их свинцом поливать. Эти черти аж на 200 метров подкрались к нам, включили фонарик и нацеливали гранатомет. Еще бы полминуты - и кого-то из нас не было.

Утро начинается с шума двигающихся по автотрассе большегрузных машин. Еще на рассвете саперы провели "чистку" дороги - каждодневная, нудная, но необходимая работа. Пора обратно.

Пользуясь случаем, спрашиваю, нельзя ли помочь Аслану с бумагами: пусть наконец получит паспорт. "Так не мы это решаем. Ты же видишь, здесь с нами даже командиров нет, все где-то в комендатурах или еще где. Но чем можем - поможем. Будет проходить мимо нас - учтем. Как зовут? Аслан? Только пусть, если что, водку не забывает".