Наталья Кожевникова
Спектакль весь в движении – все танцует, едет, несется – в суете, круговерти, галопаде.
Фото предоставлено пресс-службой фестиваля
В рамках фестиваля «Видеть музыку» оперный театр Республики Коми привез один из последних своих спектаклей. Премьера мюзикла Александра Пантыкина прошла здесь в прошлом сезоне. Режиссер Николай Покотыло вслед за композитором позволяет еще раз взглянуть на текст Гоголя и по-новому прочесть его.
Впервые представленный в Свердловском театре музыкальной комедии в 2009 году спектакль «Мертвые души» стал лауреатом «Золотой маски» в четырех номинациях, в том числе как лучший спектакль и как лучшая работа композитора. Мюзикл востребован и знаком публике. После Екатеринбурга он ставился в Краснодаре, Красноярске, а в Сыктывкаре – уже дважды.
Композитор Александр Пантыкин сам себя называет «дедушкой русского рока», поскольку на заре своей музыкальной карьеры сотрудничал с группой «Наутилус помпилиус», был лидером группы «Урфин Джюс». Сегодня он автор и симфонических сочинений, и множества театральных работ, в том числе нескольких мюзиклов. У мюзикла «Мертвые души» есть два авторских определения жанра: «гоголь-моголь» и лайт-опера, что кажется ближе к опере, особенно если ставится в оперном театре. Основными чертами нового жанра композитор считает соединение высокого и низкого, массового и элитарного, доступный музыкальный язык и номерную структуру. Но, как бы ни называть «Мертвые души», партитура отличается крепкой музыкальной драматургией, интенсивным симфоническим развитием, изобретательной мастерской оркестровкой и главное – все музыкальные средства выразительности тесно спаяны со смыслом текста.
Спектакль населен многочисленными персонажами: в одной группе – чиновники, помещики и главные герои – Чичиков с Лизонькой, во второй – мертвые души (страдающие безмолвно артисты балета, хореограф – Мария Суконцева), к ним примыкает кучер Селифан, своего рода авторский голос, лирический герой. Это два интонационных и образных мира, первый связан с обманом, интригами, наживой, все продается и покупается; второй – с внутренним миром личности: духовным-душевным, философскими размышлениями. Помещики и чиновники выступают в основном в ансамблях, так, разговоры и сделки Чичикова с помещиками представлены в сеансе одновременной игры в шашки. Отдельно выписан только визит к Ноздреву, поскольку для того шашки – это холодное оружие.
Образом спектакля театра Коми и центром сценографии становится огромная бричка на поворотном круге, дополняется разнокалиберными чемоданами – от небольших до огромных, превращающихся в шкафы, комнаты помещиков, двери, трон-кресло, диван (художник-постановщик Юрий Наместников). Все в движении – танцует, едет, несется в суете, круговерти, галопаде: «галопад летел во всю пропалую: почтмейстерша, капитан-исправник, дама с голубым пером… все поднялось и понеслось»… Сквозной лейттемой становится хор «Пошла писать (или плясать) губерния, сам черт не разберет». Галопад (круговерть) закручивает не только персонажей, но и слова героев: в тексте либретто (Константин Рубинский) много цитат из разных произведений Гоголя, которые уместны, а отгадывать их – отдельное удовольствие: в размышлениях Селифана – из «Шинели», «Носа», «Женитьбы», в сне Чичикова (почти сне Грицко из «Сорочинской ярмарки») – из «Вия», «Тараса Бульбы». Крепкую драматургию и интенсивное развитие создают несколько пружин-интриг. Одна из них – Хлестаков, вдохновитель и инициатор предприятия Чичикова, появляющийся в спектакле как его кукловод, в черном фраке с кровавым подбоем, в цилиндре и с тростью.
Солисты Оперного театра Коми (а в спектакле заняты и актеры первого порядка) играют в мюзикле с азартом, они способны двигаться и танцевать в современных ритмах, петь в микрофон. Ярко характерная роль Губернатора – блестящая актерская и вокальная интонационная работа Анатолия Журавлева. Губернаторша (Галина Петрова) – пожалуй, демонстрировала самое оперное звучание из всех участников, но это подходило к образу статусной дамы. Богомольную Лизоньку, к финалу обнаруживающую мастерство авантюристки-фальшивомонетчицы, исполняла эстрадная певица Ксения Шабалина, что, конечно, слышалось в ее работе с микрофоном. За Чичикова отвечал Тимур Дружков, драматический актер МХАТ имени М. Горького, поющий, но больше мастерски играющий, что требуется в этом жанре не меньше, чем хороший голос. Досадными были отключение микрофона у Чичикова в первой сцене, и не совсем удачная по выстраиванию баланса звука в первом действии работа звукорежиссера. В такой постановке в оперном театре есть коварные трудности – петь в микрофон, совместить живое звучание оркестра со звучанием голосов в микрофоны и наладить баланс звука вне зависимости от акустики. Это требует высококлассного звукорежиссера и в разы усложняется ситуацией гастролей в акустически незнакомом зале.
Спектакль очень динамичный. Оркестр с удовольствием поддерживал нерв происходящего в партитуре и на сцене (дирижер Максим Качалов).
Только в дни, когда был показан спектакль театра Коми в Москве, название «Мертвые души» стояло в афише театра им. Вахтангова, в Мариинском театре (опера Щедрина), в Петербургской филармонии (музыка Шнитке к кинофильму). В Большом театре – совсем скоро – премьера щедринских «Мертвых душ»: капитальное возобновление спектакля Бориса Покровского. Удивительна особенность Гоголя оставаться современным и сегодня, не требуя переодевания героев в джинсы, актуален текст и смыслы, вопросы и (не) ответы. Возможно, не случайно в мюзикле Пантыкина носителем слов от автора, даже скорее авторской смысловой интонации является Селифан, кучер, который учится читать. Вначале было Слово... Тексты его сольных высказываний становятся ключевыми, акцентирующими внутренний смысл. Одно из первых лирических отступлений Селифана – гимн тексту и книге: «кто сегодня читает? И душу слова чует, а кто теперь мечтает? Все только и торгуют. Но в каждом слове бездна… И если нам убогим осталось что живое – так это только книги…» И музыка в эти моменты пронзительно лирична, действие останавливается. Как и у Гоголя внутри его фантасмагорий вдруг появляется иной стиль, вроде некстати – лирическое отступление, но не отстраненное, а с сердечной болью «Русь, куда несешься ты?» Это размышление тоже отдано Селифану (Сергей Журков), именно он «идет» к нему сквозь спектакль, но произнесенное полностью в финале – оно подхватывается всеми участниками, остановившимися и выстроившимися на бричке как хор на станках. В музыке в это время – яркий образ идущего (или зацикленного) времени: остинато бега тройки, позвякивание колокольчика, тиканье часов. Завораживающая фраза гипнотически повторяется хором много раз: «Русь, куда несешься ты? Дай ответ… Не дает ответа…»
Фестиваль музыкальных театров «Видеть музыку», в этом году уже десятый, позволяет видеть то, как и что постановщики услышали в музыке. И тогда уже слушателям, в свою очередь, – услышать и понять замысел создателей. Не всегда это удается. Спектакль Сыктывкарского театра «Мертвые души» позволил услышать не только композитора Пантыкина, но и заново – Гоголя, и вместе с ними смеяться, сопереживать, думать, искать ответы.
