«Чайка», Чехов и Чубайс

'Чайку' теперь танцуют.
Фото Михаила Циммеринга (НГ-фото)

В «Школе современной пьесы» премьера. Вообще-то «Чайка» там уже идет, давно и не одна. Есть классическая, есть акунинская, третьей явно не хватало. Правда, театралы умудрялись путаться и в двух, когда однажды в «Школе современной пьесы» отменили акунинскую «Чайку» и поставили вместо нее классическую. Одна дама, сдавая билеты недовольно ворчала: «Обычную «Чайку» можно и в другом месте посмотреть и, между прочим, дешевле».

Мысль о третьей «Чайке» пришла в голову отцу русского мюзикла Александру Журбину во время прогулки по Цветному бульвару. Тогда зашел он к Иосифу Райхельгаузу и сказал: мол, не по-русски как-то получается, Иосиф, почему две-то «Чайки», давай третью сообразим. И сообразили. Журбин написал музыку, Вадим Жук – либретто, Райхельгауз решил, что Чехов не возражал бы, и сделал все остальное. Так «Чайка» стала опереттой, а Райхельгауз и Журбин – виновниками большого светского события.

Чеховские герои запели и начали танцевать. Никто не удивлялся – все знали, на что шли. В темном зрительном зале угадывались светские силуэты.

За три премьерных дня в театре побывали Александр Шохин с супругой, режиссер Станислав Говорухин (в антракте он разговаривал по телефону с Фиделем Кастро). Был замечен писатель Андрей Битов, правда, от комментариев он уклонился, мол, все делать можно, лишь бы делать хорошо. В фойе мелькали Александр Музыкантский из правительства Москвы, сатирик Михаил Задорнов, многочисленные банкиры и представители аппарата президента, не привыкшие пропускать премьеры вообще, а модные премьеры – тем паче.

Посмотрел спектакль и Юлий Гусман. Он охотно поделился с «НГ» свежими впечатлениями:

– Жанр музыкального спектакля мне очень близок, это то, что я знаю очень хорошо. Если кто не в курсе – я в 70–80-е годы поставил много мюзиклов и у нас в стране, и за рубежом. «Чайка» порадовала – и музыка смешная, и придумано много, и сделано все с добротой и уважением к литературному материалу, в общем, без хиханек и издевательств. Думаю, Антон Павлович Чехов не стал бы возражать и не потребовал бы закрытия спектакля.

Довольных было явно больше, чем недовольных. Многие гости вместо откликов цитировали Аркадину–Алферову, пропевшую со сцены еще до антракта: «Хорошая пьеса самоигральна». В первый день премьеры по завершении спектакля авторы поднялись на сцену, и виновников торжества засыпали цветами, искупали в овациях. Иосиф Райхельгауз главным гостем назвал Чехова, сказал что его незримое присутствие чувствуется. А в публике люди, знающие, кого театр должен благодарить за материальную поддержку, раззадорившись, кричали «Чубайс!».