Энди Уорхол и брэнды

Виктор Ерофеев в пространстве Уорхола.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)

Директор Музея Энди Уорхола в Питсбурге Томас Соколовски дает интервью по поводу открытия выставки Уорхола в Третьяковке, белокурая нимфа, представляющая один федеральный канал, напоследок просит: «Господин Соколовски, не могли бы вы показать вашу любимую в этой экспозиции работу Уорхола и что-то о ней рассказать». Американец решительно направляется в сторону картины с водкой «Абсолют». И говорит в камеру: «Вот она – моя любимая картина. Водка – национальный русский напиток, она так же универсальна, как кока-кола в Америке, мы видим ее, пьем ее, значит, мы богаты, счастливы, успешны». Ответ типично американский. Съемочная группа в замешательстве, нимфа толкает оператора, чтобы прекратил запись, мнется: «Пожалуйста, Томас, подумайте, что вам еще нравится из Уорхола так же сильно, но только чтобы там не было брэндов».

Это нереально, мисс! Он слишком любил брэнды. Гений Уорхола родился там, где жизнь превращается в рекламу. Там, где прекращается реклама и начинается искусство. Он творил с предметами масскульта. Художник воспевал гамбургер и супчик «Кэмпбелл», иронизировал над обществом потребления и восхищался им одновременно. Приехав в 1975 году в Москву, заявил, что в России нет ничего интересного, потому нет «Макдоналдса».

Он рисовал Мао и Ленина, окружал себя людьми-брэндами и больше всего восхищался Мэрилин Монро. Канзасская фермерша превращается в суперзвезду современности – эта история его завораживала. Вот она, волшебная метаморфоза, брэндмейкерство высшего образца. Она напоминала ему самого себя – застенчивого Эндрю Вархолу, сына словацких иммигрантов из закарпатской деревни, ставшего законодателем американской моды и самым модным ее исследователем.

Успешный и влиятельный – очень американский и очень чуткий ко всему новому, потому что, уловив первым настроения Америки 40–50-х, он решил стать понятным каждому. Народ говорил: «Не хотим больше абстрактного искусства, оно не имеет никакого отношения к нашей повседневной жизни». Уорхол повернул свое искусство к повседневности и прославился. Он утверждал красоту банального, сказав, что поп-арт – это любовь к вещам. Не больше, но и не меньше. Так возникли шелкографии с изображением банок супа «Кэмпбелл», бутылок кока-колы. Всего того, что стало вещным миром послевоенной Америки и пошло в тираж.

Уорхол тиражировал и своих Элвисов и Мэрилин, написал всего 55 тысяч полотен, так что сейчас подлинников хватает сразу на все постоянно действующие выставки. В 70-х тиражировал даже самого себя, посылая двойников на светские вечеринки, чтобы прослыть вездесущим.

Выставка в Третьяковской галерее названа «Энди Уорхол: художник современной жизни». Привезено 300 полотен. Специально для этой выставки залы Третьяковки на Крымском Валу в течение лета были перемонтированы так, чтобы живопись и графику можно было выставлять вместе и не нарушать хронологии творчества «принца поп-арта». Концепция предельно проста: «Портреты» (Жаклин Кеннеди, Мик Джаггер, Этель Скалл, Натали Вуд, Элвис Пресли, Мэрилин Монро – недовольный собственной внешностью Уорхол умел любоваться красивыми людьми) и «Натюрморты». Натюрмортами его времени кроме цветов и фруктов стали клейма и эмблемы, так, «Кэмпбелл-суп» выполнен и в живописи, и в графике. Универсальные символы его интересовали всегда. Советский «серп и молот», например, он хотел нарисовать непременно не по фотографии, просил друзей раздобыть ему настоящие советские орудия.

Третий раздел – «Творческий путь» – это ряд фотографий Уорхола в окружении свиты звезд, которые сходили по нему с ума и стремились попасть на его «Серебряную фабрику» в 60-е. Тех, что считали: заказать портрет у Уорхола – значит подтвердить свое право считаться богатым и знаменитым.