Елена Кутловская
Александр Цекало: 'У человека должна быть доля тщеславия, прагматизма и цинизма'.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
-Александр, вы были продюсером мюзикла «Норд-Ост». Принимаете ли вы какое-то участие в судьбе людей, пострадавших от последствий теракта на Дубровке?
– Я перестал заниматься «Норд-Остом» за три месяца до теракта. Но во время захвата я все три дня провел в штабе. Давайте закончим эту тяжелую для меня тему┘
– Давайте. Как вам играется с Гришковцом в его спектакле «По По»?
– Отлично. Это такой тип спектакля, где можно импровизировать, а я это умею и люблю. Поэтому мне играть с Гришковцом интересно.
– Где вы познакомились?
– В Киеве, сидя в кафе. Туда зашел мой приятель вместе с Женей. Нас представили друг другу. Я сказал, что очень занят в Москве и поэтому до сих пор не смог посмотреть его спектакли. Он тут же ответил: «А я завтра выступаю в Киеве» – и пригласил меня. Я пошел. А потом мы болтали всю ночь напролет. И тогда же родилось несколько совместных проектов. В том числе и телевизионная программа на СТС под названием «Настроение с Гришковцом».
– Вы родились и выросли в Киеве. Сейчас живете в Москве. Не тяжело существовать вне «родных стен»?
– Если бы я не мог находиться в Москве, я бы здесь не находился. Мне нравится Москва. Я 20 лет в ней живу. Я с ней договорился. Но мне и Киев нравится. Поэтому в Москве я живу и работаю, а в Киеве люблю бывать. Красивый город, у меня там много друзей, родители.
– Многие москвичи считают, что сегодня им труднее пробиться в столичный бомонд, нежели провинциалам. Вы согласны?
– Ну а почему москвичу должно быть легче пробиться? Разве есть какой-то особый закон для них? Разве начертано на каких-то скрижалях, что жителям того города, где вы родились, должно быть легче жить, работать, строить карьеру? Это обманчивое мнение. Более того, москвичи в чем-то слабее из-за того, что у них все под рукой. Ведь если у тебя что-то есть, то тебе этого уже не надо. А когда еще и то и се, и пятое и десятое находится буквально под носом – тогда уже вообще ничего не надо. Появляется иллюзия, что все нормально, все идет своим чередом и никаких особенных усилий прилагать для достижения целей не надо. Это ослабляет человека. А у приезжего вообще ничего нет. Поэтому ему надо все! И главное, это «все» надо быстро! Он должен мобилизоваться и быть нечеловечески активным. Вокруг приезжего – пустота. Нет квартиры, в которой он родился и вырос. Нет родителей, которые ежесекундно помогают. Нет одноклассников, которые, заняв приличное положение в социуме, могут помочь в карьерном росте. Люди же поколениями поднимаются. И помогают друг другу.
– Вам тяжело было обрастать связями?
– Я думаю, что для всех этот этап очень сложен, я бы даже сказал – мучителен. Мне было 28 лет, а не 18, когда я приехал в Москву. Сформировавшемуся человеку начинать новые отношения в чуждой тебе среде – тяжко. Знаете, каковы были мои первые связи? Я к людям в метро приставал: «Здравствуйте, а где здесь студия, где можно записать песню┘» Ну а если говорить по большому счету, то связи – это, может быть, самая важная вещь, которой у приезжего нет. Он должен создать все с нуля. Причем в кратчайшие сроки. Поэтому немосквичи быстрее живут. Может быть, они и умирают быстрее (горько ухмыляется), но живут очень быстро. Главное в этом беге не сглатывать не пережевывая, потому что можно «заиграть» все хорошее, что в тебе есть, – искренность, человечность, даже талант. Вот Гришковец «не заиграл», потому так интересен зрителям.
– Ходят уже легенды, что у Гришковца даже ботинки стоят более 1000 долларов.
– Я спрошу у него (смеется). А разве это плохо? Мне не стыдно носить дорогие вещи, купленные на заработанные деньги. Я же не украл их! Понятно, что в стране, где большинство людей находятся за чертой бедности, артиста, который продемонстрировал публике часы за 1000 долларов, начинают тихо или громко ненавидеть. И об актере, который тут играл такого честнягу-парнягу и потом на «Мерседесе» поехал, зритель подумает: «Это неправильно!» Поэтому у нас многие актеры любят сказать в интервью: «Я живу с мамой в однокомнатной квартире». И зритель умиляется: «Хороший человек, такой же, как я и моя Нинка». А возвращаясь к вопросу о якобы дорогих ботинках Гришковца – хорошая обувь, как известно, дольше живет! (Улыбается.)
– Почему вы перестали петь?
– Потому что интереса к этому занятию больше не испытываю.
– Может быть, это возрастной кризис и позже все вернется на круги своя?
– Знаете, людям, которые долго занимались шоу-бизнесом, понятие «возрастное» недоступно. Они так и остаются на всю жизнь юношами и девушками. И вот девушкам уже под 50, а они себя давно не контролируют и скачут по сцене┘ И юношам уже за 50, а они мелируют волосы, надевают голубые линзы, короткие шорты, кеды┘ Эстрадному шоу-бизнесу свойственно молодиться. И для эстрадных артистов их работа – способ получения адреналина. Мне же кажется, что есть много других способов получать адреналин. Например, телевизионное продюсирование. Ну а если у меня вдруг возникает интерес к актерской деятельности – я его реализую, но очень избирательно: будь то озвучание жирафа в мультфильме «Мадагаскар» или спектакль с Гришковцом.
– Вы общественным транспортом не пользуетесь?
– Нет, не пользуюсь.
– Значит ли это, что, не сталкиваясь ежедневно со своей аудиторией, вы постепенно теряете адекватное представление о ее жизни?
– Почему?
– Потому что, когда тебя толкают локтями в метро, тебе не хочется смотреть, к примеру, рекламу «форда».
– Но в том, что меня не толкают локтями, – исключительно моя заслуга. Это раз. Ну а два – мы работаем на разнообразную по социальному составу аудиторию. И не стремимся показывать реальность. У нас нет новостей. Нет таких программ, где смакуются лужи крови и обгоревшие в пожаре трупы.
Если вы об этой реальности – она нам не интересна. Канал СТС – другой вид телевидения. Здесь работают люди, которые хотят жить и получать от жизни удовольствие. Хотят работать и отдыхать. Хотят накопить на машину, чтобы их больше не толкали в метро. Я считаю, что мысль – материальна. И любая мечта может быть реализована личностью.
– А ваша жизнь прекрасна?
– Моя жизнь интересна. Я прихожу утром на работу, включаю компьютер, смотрю цифры рейтинга вчерашних программ – и говорю себе: «Да, жизнь прекрасна». Но прекраснодушия, которое было во времена розовских пьес, у меня, конечно же, нет.
– То есть вы не романтик?
– А вы?
– Мне кажется, что да┘
– Значит, вы этим отличаетесь от меня┘ Но посмотрите вокруг – сегодня люди стесняются лишний раз сказать «я люблю тебя». Стесняются лишний раз сказать «спасибо». Мы живем в такое время, когда цинизм поглотил многие положительные человеческие качества. Хотя, на мой взгляд, у каждого человека должна быть доля тщеславия, прагматизма и цинизма. У каждого. Другое дело, где и как проявлять эти качества.
– Насколько вы избирательны в общении с людьми?
– Мой круг общения уже сложился, и дополнительных связей вне этого круга я не ищу.
– Что значит быть циничным и расчетливым, например, с подчиненными?
– Мне не приходится быть расчетливым с моими подчиненными. Я с ними не нахожусь в финансовых взаимоотношениях. (Улыбается.)
– Судя по вашим словам, вы все меньше актер и все больше чиновник. Это так?
– Я бы назвал себя менеджером. И на данном этапе мне это интереснее, чем играть в кино и уж тем более петь. Мне всегда было понятно, что я не буду вечно скакать, – надо уметь взрослеть. И уметь останавливаться. Я, кстати говоря, всегда понимал, что в итоге буду заниматься телевидением.
– Что делаете в свободное время?
– Общаюсь с друзьями, плаваю... (Улыбается.) Или вы имеет в виду отдых на скамеечке у Патриарших?
– Вы – человек обеспеченный, можете позволить себе присесть на лавочку в Альпах. Или в Куршевеле┘
– Зачем мне Куршевель? Я не умею кататься на лыжах. А в отпуск обычно езжу в теплые страны. Иногда с друзьями отправляюсь на пару дней в какой-нибудь европейский город на концерт Мадонны или Кайли Миноуг и других артистов.
– И в Венской опере бывали?
– Мне вообще неинтересна опера! Я предпочитаю мюзиклы.
– Футбольные матчи не любите?
– Почему это?! И на футбол выезжаем. Вот собираемся 7 марта поехать на матч «Челси»–«Барселона».
– Вы можете сказать о себе: «Я абсолютно свободный человек»?
– А кто это знает? На работе эта свобода ограничена ответственностью. Любой проект делается не для меня, а для зрителя. Поэтому я начинаю ущемлять свои творческие желания. Ведь творческая свобода имеет последствия, и я их обязан предвидеть. Поэтому свобода – понятие расплывчатое┘. А в жизни? Свобода передвижения у меня есть. Свобода выбора общения – есть. Строительным бизнесом я не занимаюсь, поэтому мне не надо заводить связи с Лужковым. Да и зачем, если мы с Юрием Михайловичем и так давно знакомы.
