Юрий Гуллер
Памятник архитектуры советского модернизма – Дворец пионеров на Воробьевых горах; каких только кружков в нем не было! Фото РИА Новости
Увиденные в детстве спектакли – помнится, их было не так уж много. В театры мы тогда ходили в основном с классом (и на те пьесы, которые входили в «круг необходимого чтения» для школьной программы). Хотя случались и в этом «круге» вещи удачные. Помню «Власть тьмы» во МХАТе с Алексеем Грибовым и другими «стариками», «Синюю птицу» в том же МХАТе , «Горе от ума» в Малом…
Но сейчас не об этом, а о моих собственных претензиях на актерскую стезю. У кого их не было? Впрочем, претензиях более чем скромных и за рамки школьной самодеятельности не выходивших. И возникли они еще в четвертом классе, когда нас с приятелем буквально уговорили сыграть на школьном вечере сцену из чеховской «Хирургии». Кому-то, к несчастью, этот опыт понравился, и, как следствие, добавился знаменитый диалог из «Свадьбы» – «А омары в Греции есть?», в котором мне была уготовлена роль отца невесты, а моему соседу по подъезду и однокласснику Сашке – роль грека Дымбы.
Если вы помните Чехова, то должны помнить и то, что эти персонажи ведут свой знаменитый разговор, постоянно подливая в рюмки и опрокидывая «вовнутрь» горячительные напитки. Мы с Сашкой пили, естественно, лимонад, что составляло чуть ли не единственную нашу радость от собственного участия-исполнения.
Такой вольности, как распитие, советская школа позволить себе не могла. Заглянувшая на репетицию директриса, выразительно скривив рот, спросила у руководившей репетицией старшей пионервожатой: «А без пьянства нельзя?» «Это же Чехов, Марья Фоминична!» – воскликнула верная последовательница Станиславского. «Да? Тогда чтобы они при этом не чокались!..» Так мы и сыграли потом эту знаменитую сцену: пили лимонад, как водку на поминках – не чокаясь, хотя до провозглашенного партией лозунга «Трезвость – норма жизни!» оставалось еще четверть века…
Не знаю, почему жизнь с детства втягивала меня в эти театральные сферы. Где-то в классе шестом или седьмом я оказался в драмкружке районного Дома пионеров, который занимал в ту пору старинный особняк на проспекте Мира. Руководили студией старые актеры, муж и жена, имена которых, к сожалению, не сохранились в моей памяти. Мне говорили, что из этого Дома пионеров вышло несколько профессиональных артистов, но в ту пору мне было не до этого. И лишь недавно встретил благодарное упоминание об этой детской студии в воспоминаниях Вениамина Смехова…
Весь первый год нас, новичков, на сцену не выпускали. Это был год, посвященный освоению сценической речи. Почему-то эта процедура сводилось к постоянной декламации крыловской басни «Ворона и лисица». Может быть, там было много раскатистых «р-р-р» и каких-то гласных звуков, а может быть, нашу руководительницу связывало с этой басней что-то свое, девичье, – не знаю. Испытание «вороной» прошли не все. Отсев был большой, но меня почему-то оставили. И я по сию пору могу процитировать «с выражением» крыловское произведение с любой строки!
Второй год в кружке ознаменовался для меня вводом на какую-то безымянную роль пионера в спектакле, сотворенном, по-моему, по мусатовским «Стожарам». А вот разученная, но так и не сыгранная на сцене роль юного подпольщика по прозвищу Налево в революционной пьесе Михаила Светлова «Двадцать лет спустя» была «почти настоящей». Роль моего брата Направо в пьесе досталась полному мальчишке по имени Саша, с моей тогдашней точки зрения, мало соответствовавшему образу голодного комсомольца образца 1919 года. Сам я был в ту пору достаточно тощим и, загримированный, вполне вписывался в эпоху. Этого самого Сашу я встретил в метро спустя лет 30. Он был таким же объемным и работал электриком в каком-то ЖЭКе…
Почему Налево в моем исполнении не дожил до премьеры? Да просто потому, что к этому времени меня окончательно засосала любовь к науке о земле и я стал членом геологического кружка МГУ. Что-то одно надо было бросать, и я бросил сцену. Помню несколько звонков из Дома пионеров с призывами одуматься и вернуться, но… Это был первый самостоятельный выбор пути, который я сделал в своей жизни. Таким образом, театральная сцена лишилась будущей «звезды», а геология приобрела вполне рядового геолога-полевика. Может, и к лучшему?
Но с театром я тогда расстался не окончательно. В девятом классе мне еще предстояло стать героем чеховского «Медведя» и даже Арбениным в лермонтовском «Маскараде». Премьеру «Медведя» помню до сих пор. Ролей там было всего три: мой нахрапистый и любвеобильный герой (помните: «Тринадцать женщин бросил я, девять бросили меня»), молодая вдовушка и ее старый слуга. Фильм с участием Михаила Жарова, Ольги Андровской и Ивана Пельцера видели практически все. В трактовке сцены нам с партнерами нужно было всего лишь не слишком далеко убежать от корифеев сцены и киноэкрана.
Школьный театральный кружок работал под началом нашей преподавательницы литературы Евгении Семеновны. В классе она выглядела ортодоксальной «литераторшей», а вне уроков была дамой вполне адекватной и даже эмансипированной. Помню, как она буквально заставляла нас с Леной, моей партнершей по «Медведю», целоваться на сцене «по-настоящему». Я был, в общем-то, не против, но Лена стеснялась. На репетициях эта стеснительность была еще простительна, но в день премьеры… И случилось вот что. Когда мы играли уже в гриме, я с приклеенными усами, один ус отклеился и во время запланированного финального поцелуя устремился прямо в приоткрытый рот партнерши. Она отшатнулась... До сих пор помню ее раскрытые от ужаса глаза, полные слез!
А за нашей игрой с Наташей из параллельного класса в сцене из лермонтовского «Маскарада» наблюдали приглашенные на вечер артисты МХАТа. Помню, что одной из них была народная артистка РСФСР Ирина Гошева, а фамилию ее спутника, тоже то ли заслуженного, то ли народного артиста, не вспомню. Мы смущались, а корифеи сцены деликатно, с улыбкой, хвалили нас…
Времена сменяют друг друга, школьники XXI века совсем не похожи на нас, но репертуар школьной самодеятельности (там, где она еще сохранилась, разумеется) почти не меняется. Может быть, это и есть та самая «классика», точное определение которой по сию пору ищут маститые литературоведы?
Марианна Власова 
комментарии(0)