Лев Пирогов O rus! (О деревня)
Эпиграф ко второй главе
"Евгения Онегина"
В том, что после Гоголя и Толстого в нашей литературе отвели специальную выгородку для "деревенщиков", было что-то трагикомическое. Что-то, напоминающее о судьбе австралийских аборигенов и американских индейцев. А теперь, говорят, и эта резервация закрывается┘
Звонит недавно критик Павел Басинский. Спрашиваю: "Где был?" - "На даче". - "Работал?" - "Нет, навоз в огород возил". Отдыхал, значит. А наутро открываю "Литературку", читаю:
"Почвенничество" (ну, или "деревенщики", хотя это уже слишком узкое понятие сегодня) выдыхается на глазах. Либо стремительно провинциализируется, либо (кто поциничней да половчей) переметывается в коммерческий лагерь. Все течения (кроме реализма, который не "течение", а "корень") живут недолго".
О как! Решил проверить. Взял книжку "Литературный процесс", изданную Институтом мировой литературы. Открыл главу "Крестьянский реализм", написанную заведующим кафедрой теории литературы Юрием Боревым. Прочитал... Очень расстроился.
"Художественная концепция крестьянского реализма потерпела кризис. Деревенщики стали отрицать городскую культуру: мол, в пустыне духа оазис - деревня; в ней истинная жизнь, потому что сохранились духовные основы бытия народа".
Интересно, что аккурат на слове "народа" абзац заканчивается. Надо понимать, тезис доказан: раз сохранились духовные основы, значит, потерпела кризис художественная концепция. Это же так естественно... Взял карандашик. Подчеркиваю:
"Деревенщики исходили из общечеловеческих идеалов, которые только и плодотворны в искусстве. (...) Однако вскоре общечеловеческая точка зрения была вытеснена классовой - крестьянской. Жизнь перестала измеряться общечеловеческим, а человеческое стало измеряться крестьянским. (...) И сразу добрый мир превратился во враждебный, полный опасностей: иноверцы, инородцы, рок-музыка, модернизм, эротика, Запад. И стали эти писатели смотреть на мир очами отчаяния и муки, ненавидя многое в этом мире и воображая ненависть мира к себе. Так возникла иллюзорная идея русофобии..."
Все-таки филологи (даже самые заведующие и маститые) мало отличаются от писателей. Свищут, как птички. Их тексты нужно "деконструировать" - чтобы выяснять, "о чем больной проговорился". Иначе как вы еще поймете, какой смысл профессиональный теоретик культуры вкладывает в понятие "общечеловеческих ценностей"? Никак не поймете. Нет в науке такого понятия! А в газетах есть. Там оно является метафорой "ценностей либеральных". С неявным, но очень важным значением принудительности. Дескать, "добрый мир" - дело добровольное: хочешь - вступай, не хочешь - расстреляем, как тех сербов или иракцев. Другого человечества у нас для тебя, братец, нет.
Видимо, как раз этим "общечеловеческое" и отличается от просто "человеческого" - того самого, которое нельзя измерить "крестьянским". А вот "общечеловеческим" измерить можно что хочешь. И крестьянское, и человеческое, и жизнь. Жизнь - особенно. Диалектика переходного периода от "иллюзорных идей" в "добрый мир".
В общем, умные книжки тоже не боги пишут.
Приходит больной к врачу. "Что болит?" - "Голова". - "А почему повязка на ноге?" - "Сползла". Это я к тому, что коли правды нет на самом верху, почему бы не поискать ее в ногах? Пошел к людям. У всех, кого встретил, спрашивал: "Есть ли будущее у "деревенской" литературы?" А из того, что мне ответили, и получилась эта страница.
