Палатка с амурами

Аслан Гайсумов превращает палатку в арт-объект. Фото предоставлено организаторами форума

 В этом году «Аланика», единственный на Кавказе большой форум, посвященный современному искусству, был номинантом и дошел до шорт-листа государственной премии «Инновация». Бог даст, выиграют в следующем году, поскольку нынешний международный художественный форум вновь превосходит предыдущий. Сужу на глаз, поскольку для Владикавказа нынешний форум – уже восьмой по счету, а для меня он – первый.

Галина Тебиева, директор Северо-Кавказского филиала Государственного центра современного искусства и руководитель «Аланики», справедливо говорит, что современное искусство учит толерантности, то есть не торопиться что-либо огульно ругать и с порога отказываться, а толерантность – то, что нужно Кавказу в первую очередь, без чего здешний часто такой хрупкий мир будет в мгновение ока разрушен. Мысль верная, мне кажется, не только для Северного Кавказа, жаль, что в Москве в последнее время эту такую очевидную ценность современного искусства игнорируют. Потом пожалеют, но будет, как всегда, поздно.

Симпозиум, можно найти в словарях, – совещание, конференция по какому-либо научному вопросу, обычно с участием представителей разных стран. В более древнем – строго говоря, древнегреческом смысле – пир, совместное винопитие с разговорами. Без пиров во Владикавказе, конечно, обойтись не могут, но разговоров – тоже много, в которых в этом году участвуют 20 художников из 13 стран. Не без проблем. За неделю до начала отказалась приезжать уже заявленная куратором симпозиума англичанка Сара Раза и потянула за собой нескольких художников. Тем не менее среди участников два представителя Великобритании – Мэтью Корбин Бишоп и Мария Маршалл, а также Карен Саргсян из Нидерландов, Ешим Агаоглу из Турции, Магди Мостафа из Египта и художник из Индии, выставляющийся как UBIK.

Причину Сара Раза назвала политическую – события в Украине, но от гонорара, половину которого уже успела получить, решила при этом не отказываться. Я люблю так вот проявленную солидарность: чтобы и невинность соблюсти, и капитал приобрести. В целом же финансовые потери, конечно, оказались еще существеннее, поскольку одни авиабилеты пришлось аннулировать, другие – срочно менять. Во Владикавказ в пожарном порядке прилетел худрук ГЦСИ Леонид Баженов. Предполагалось, что симпозиум пройдет под девизом «Прерванные смыслы», Баженов предложил переориентироваться, и в окончательном варианте идея симпозиума поменялась, можно сказать, на прямо противоположную – «Тепло лоскутного одеяла». Не прерванные смыслы, а наоборот – соединенные.

Кстати, от таких симпозиумов – одна польза, я бы даже сказал – сплошная выгода. Можно вспомнить, как несколько лет назад, когда в Москве обсуждали концепцию будущего музея современного искусства, который будет создан на базе ГЦСИ, немало вопросов касалось как раз формирования коллекции. И Михаил Миндлин тогда говорил, что все у него есть, и братья Чепмен, и Дэмиен Херст и вообще – все что хочешь.

Такой форум, как «Аланика», конечно, требует нескольких миллионов, но в итоге все работы, которые будут созданы за эти две недели, останутся в коллекции Северо-Кавказского ГЦСИ. Выигрыш очевиден, имея в виду, что почти каждый из художников уже имеет как минимум европейскую карьеру, у многих за спиной – участие в Венецианской биеннале, Стамбульской биеннале, в ярмарке Арт-Дубай, ярмарке современного искусства в Лилле и многих других, более или чуть менее почетных.

Поиски куратора в последний момент – конечно, не последние проблемы, когда участников много, без них не обойтись. К открытию во Владикавказ успели добраться не все. На третий день выяснилось, что египтянин приехал с египетскими деньгами, он же до того опоздал в Москве на самолет… А перед зданием Республиканской национальной библиотеки уже поднялась палатка, обычная, военная, которую обустраивает наш Аслан Гайсумов, на которого многие обратили внимание после его выставки «Старт» в рамках проекта Винзавода, его «книжная серия» была представлена в Манеже в рамках прошедшей Московской биеннале современного искусства, а во Владикавказе он продолжает свою новую серию – «палаточную». Выросший в лагере для переселенцев, Гайсумов, выступая на симпозиуме, не без грусти заметил, что его бабушка стала жертвой выселения чеченцев в 44-м, мама и он – свидетели последних чеченских войн… Его проект с воротами домов, которые он собирал по чеченским селам, настоящими воротами, простреленными навылет, был также показан в Москве. В темном зале подсвеченные снизу ворота напоминают перевернутое вверх тормашками звездное небо. Я тут же вспомнил ржавую стену Даниила Лидера, ставшую задником легендарного спектакля киевского «Тевье-Тевеля» с Богданом Ступкой в главной роли. В финале эта ржавая стена вдруг подсвечивалась с той стороны и превращалась в небо, полное звезд.

Мои представления о прекрасном наверняка уязвимы, но много лет назад на меня произвела сильное впечатление строчка Бродского – «тихотворение моё…», я был восхищен тем, что Бродский увидел в слове «стихотворение» скрытое в нем тихотворение. «Мой кот, как радиоприемник, зеленым глазом ловит мир» Вознесенского Ломоносов и даже Тютчев увидеть не могли, поскольку не имели возможность видеть радиоприемник. А тихотворение мог обнаружить и Ломоносов, и Пушкин. Так же, по-моему, прекрасно открытие, сделанное Гайсумовым, увидевшим в книге скрытое в ней содержание, которого до него никто не видел, не замечал. Земля, которая высыпается из книги, книга, сшитая из частей разных других книг 30-х, 40-х, 50-х, 60-х годов, – эту работу он назвал «Протезы»…

Обычную палатку, в каких в годы чеченских войн и после них жили переселенцы, Гайсумов загрунтовал изнутри и начал расписывать кичевыми ангелочками. Проведя немало времени в подвале, рассказывает художник, он палатку готов был воспринимать как дворец. Но как же нелепы Версали и покои того или другого Людовика, которые пытаются соорудить в хрущевских пятиэтажках, – примерно так, как эти самые золотые ангелки с луками и стрелами в новой палатке Аслана Гайсумова. Из Владикавказа Гайсумов летит в Париж, где выиграл трехмесячную стажировку. Кстати, после выставки «Старт», в 2011 году, персональных его выставок в Москве больше не было. А в Берлине была, в этом году.

Карен Саргсян приехал из Амстердама, где живет уже много лет. Работает с бумагой, и во Владикавказе тоже, кажется, без особых усилий соорудил на столе модель своей будущей антропоморфной фигуры.

Джамшед Холиков из Таджикистана показывал свои «Остановки», многолетний фотопроект, в рамках которого он сфотографировал больше 500 автобусных остановок в разных концах Средней Азии, показанные в полнейшей тишине, эти остановки стали своего рода безмолвным реквиемом по высокой архитектурной культуре быта, той жизни, которую сегодня так однозначно, но совершенно несправедливо называют серой, серыми советскими буднями. Остановки, где боковые стойки – стилизованные серп и молот, остановка в форме среднеазиатского мужского головного убора, мозаичные стены, лепнина, барельефы, горельефы… Другой его фотопроект – «Признание в любви», – это новые рисунки, но не наскальные, а вырезанные на деревьях «Лена + Вася = ЛЮБОВЬ», «Iloveyou, Emma!»... Чуть менее невинные: «Сергей. Хочу сАсать твой х…». И – трогательные рисунки, и десятки разных других надписей, запечатлевших новое варварство в соединении с замысловатыми, но совсем не целомудренными рисунками самой природы на той же березовой и тополиной коре.

Владикавказ