Было бы лицемерием отрицать, что люди в России сильнее всего сейчас озабочены аномальной жарой, установившейся на большей части территории страны. Раньше был чемпионат мира по футболу, обмен разведчиков на шпионов. С чемпионатом понятно, шпионское дело обсуждать не очень разумно, так как информации было слишком мало, а та, что была, – какого-то сомнительного качества. А вот жара – она в каждом доме, около каждого дома, в каждом выпуске новостей.
Поскольку в данном случае информации слишком много, ее полезно систематизировать. Происходят трагедии. С сердечниками, с людьми, имеющими проблемы с давлением. «Скорая помощь» выезжает гораздо чаще обычного. В Москве 200 человек утонувших (впрочем, здесь нередко дело не в самой жаре).
Есть отдельная проблема засухи, губящей посевы. Специалисты утверждают, что зерна в стране будет достаточно, накоплены большие резервы. Если все сделать по уму, то и цены не должны подскочить резко, и экспорт можно отчасти сохранить. А это тоже важно, хотя бы для удержания рынков. Но остается проблема конкретного крестьянского хозяйства, пострадавшего не от неправильного ведения дел, а от капризов природы. Здесь нужны и прямая поддержка, и пролонгация кредитов, и новые кредиты под будущий урожай. От правительства требуется точечный, но масштабный финансовый маневр. Такое совмещение целей – адресность и немалые затраты – само по себе нетривиальная задача.
Ну и, конечно, остается главный вопрос. «Самая высокая температура за весь период наблюдений» – это нам так повезло или здесь есть тенденция? Все-таки экстремальную жару в России трудно полностью списать на далекое явление Эль-Ниньо в восточной части Тихого океана, о котором еще индейцы майя знали.
Когда в декабре прошлого года в Копенгагене проходил саммит по глобальному изменению климата (по сути, провалившийся), многие иронизировали, что как раз в те дни в Европе стояли необычные холода. Действительно, вроде о глобальном потеплении речь, а зуб на зуб не попадает. Особенно иронизировали в России. Конечно, потому что европейские проблемы с холодом у нас всегда вызывают улыбку. Но и еще по одной причине. Список понятий, которые на Западе вызывают священный трепет, а в России – нет, каждый может составить сам, их перечисление только уведет обсуждение в сторону. К ним относится и «угроза климатических изменений».
Справедливости ради надо сказать, что международная научная общественность слишком часто кричала «Волки! Волки!». Были доклады Римского клуба о пределах роста, предсказывающие глобальную нехватку продовольствия. Обнаруживались озоновые дыры над полюсами, которые благополучно затянулись. Много чего было. Да и вообще сомнение – мать познания. Только когда сомнение – не от незнания.
Высказывается много «мудрых», а по сути – циничных мнений. «Торговля квотами на выбросы в атмосферу – просто новый многомиллиардный бизнес». «Все это придумано, чтобы развивающиеся страны навсегда остались развивающимися». «Ну, будет на один градус теплее, в России только комфортнее жизнь станет». И так говорят многие, совсем вроде не дремучие люди.
Экологи, географы все время повторяют: надо говорить не о глобальном потеплении – кое-где даже похолодает. Надо говорить об изменениях климата. Изменятся взаимодействия на планете – атмосферные, океанические. Будут нарастать аномальные явления: засухи, наводнения, ураганы, тайфуны и прочие катаклизмы. Есть модели изменений, но они всего предусмотреть не могут.
37 градусов в Москве – это не глобальное потепление. Но это может быть изменением климата. Как, кстати, и аномально холодная зима в Европе.
Олег Никифоров 
