В академической колее

Не покидает ощущение, что академика Фортова (или кого-то другого) надо было выбирать в президенты РАН раньше, в 2008 году. Тогда и президент страны был другой. Ситуация была другой в стране, другой состав атмосферы в обществе. А сейчас Владимир Евгеньевич Фортов оказался заложником ситуации, которую не он сконструировал. У него мало шансов выбраться из этой колеи, из этой риторики. Риторики обитателей осажденной крепости. Великолепно это самоощущение выразил 28 мая в своем последнем выступлении в качестве президента РАН Юрий Осипов: «Академическое Отечество в опасности!» Дорого стоит такой прорыв подсознательного академика. 

Характерно, что Фортов в своей предвыборной академической программе в качестве абсолютно главной заслуги своего предшественника отметил вклад Осипова в сохранение Академии наук как таковой, как институции. И это, согласимся, не так уж мало. Теперь перед самим Фортовым – три крупные блока проблем: финансовый кризис в РАН, кадровый кризис в РАН, кризис идентичности РАН. 

Что касается финансирования, то тут все ясно. В 2012 году финансирование РАН из бюджета составило 65,4 млрд. руб. (то есть немногим более чем 2 млрд. долл.). Для сравнения: Национальный научный фонд (NSF), ближайший американский аналог РАН, получает из бюджета около 6 млрд. долл. То есть величины сопоставимые. Другое дело, что, например, один только Национальный институт здоровья США в 2014 году получит финансирование около 30 млрд. долл. У нас же на всю гражданскую науку в стране к 2020 году планируется тратить около 10 млрд. долл. Академии предстоит поспорить за бюджетные потоки с вузами, на финансирование исследований в которых государство в последние пять лет денег не жалеет. 

Кадровая проблема тоже двухслойная. С одной стороны, демография: средний возраст члена-корреспондента РАН – 67,5 года, академика – 74,7 года. «Многолетний кадровый застой (в результате которого только 14% ученых РАН имеют возраст 30–39 лет, а более половины достигли пенсионного возраста) – серьезная причина стагнации Академии наук», – отмечает и сам Владимир Фортов. С другой стороны, академики порой могут сорганизовываться в мощные сплоченные сообщества, которым и прямые указания президиума РАН не указ. Последний пример – повторное неутверждение 30 мая в должности директора Института кристаллографии РАН члена-корреспондента Михаила Ковальчука, который считается вхожим к самому президенту РФ.
Наконец, то, что касается кризиса академической идентичности. Фортову надо доказать власти, что Академия наук ей, власти, для какой-то надобности нужна. И это не сугубо российская специфика. Рейган, Буш-младший, Саркози, Блэр, Обама и тем более Хрущев или Брежнев не разбирались в науке как таковой. Но что-то им подсказывало, что без этих яйцеголовых не обойтись. Вот это «что-то» и предстоит сформулировать Владимиру Фортову. Кажется, он это понимает: «Уровень высокотехнологического экспорта страны так и не превысил 0,5–1% от мирового объема. Можно списать это на ошибки научно-технической политики, но следует признать, что и само научное сообщество могло сделать гораздо больше». 

Но пока все это – декларации. Надо дождаться первых шагов нового президента РАН. Ждать осталось недолго. Осенью запланировано проведение заседания Совета по науке и образованию при президенте РФ, посвященного развитию фундаментальных исследований. А в декабре – очередные выборы действительных членов и членов-корреспондентов РАН. Это мероприятие всегда очень фактурно выявляло все тенденции в академии.