Я помню в деталях ту ночь, которую я прорыдал напролет, потому что мама выключила телевизор и не дала мне досмотреть «Малыша» Чаплина. Я так был потрясен этим фильмом! А на следующий год на новогоднюю елку я сделал себе чаплинские башмаки, тросточку... Помню, с тросточкой была большая проблема: как добиться того, чтобы она была наверху закругленной?! Но мне все-таки это удалось...
Году в 95-м я бросил самый престижный цирк в мире, канадский цирк Дю Солей, где мне довелось проработать года полтора. Я собрал все свои деньги и приехал в Европу. Конечно, мой выбор пал на самое сложное и дорогое место ≈ Лондон, где я и стал искать театр, чтобы начать завоевание Европы. Когда мне показали старинный лондонский мюзик-холл, где базировалась труппа Фреда Карно и где выступал Чаплин, я перестал искать что-то другое и стал обживать старинное здание.
Хоть театр и не был самой центральной театральной площадкой Лондона, но выходить на сцену было страшно ≈ по этой сцене ходил Чаплин. И в то же время было невозможно удержаться от соблазна играть на сцене, где играл Чаплин. Она, эта сцена, помнила и других великих ≈ Лоурела и Харди, Китона┘ Но наступили времена, когда верхний ярус здесь заколотили наглухо, а про комедию и клоунаду стали забывать. Мы приехали именно в такой Лондон, надеясь лишь на то, что внимательные и чуткие ко всему новому и необычному англичане сумеют нас поддержать. Уже через две недели верхний ярус открыли, а очереди за билетами стояли до следующей улицы. Это был второй раз, когда Чаплин подтолкнул меня в пространство, где происходили судьбоносные для меня события.
Мы вернулись в театр Хакней Эмпайер (так назывался старинный мюзик-холл) лет через десять, зимой 2004 года. Театр весь отстроили заново, весь отреставрировали. Нетронутыми остались лишь ступени актерского входа. Их сохранили, потому что по ним входил в театр Чаплин.
Фильмы Чаплина ≈ главный учебник комедийного искусства. Он энциклопедист, собравший все, что было сделано до него в искусстве пантомимы, клоунады, мюзик-холла, эксцентрики, в единое искусство. Он подвел итог определенному типу культуры. Очень многое из того, чем пользуется Чаплин, существовало и до него: и трюки, и гэги, и эффекты. Но он как истинный гений сделал шаг, и за всем этим появился человек. И трюк перестал быть просто трюком, а стал пронзительной нотой человеческого бытия. Его постоянные падения ≈ это не просто гэги, это история неудачника. А находящийся рядом великан, который его постоянно бьет, ≈ не просто эффектный прием. Этот великан ≈ весь мир, космос, а рядом ≈ маленький человек. Чаплин ничего не вводил в свои фильмы эксцентрического или клоунского, что не имело бы смысла в судьбе этого маленького пигмея, который изо всех сил пытается выжить и бороться за свое счастье.
Чаплин был первым, кто перевел смешное в разряд философии, а также соединил в одном персонаже романтизм и комедию. Сам маленький, еле-еле держится на ногах, а старается помочь ≈ то малышу, то слепой цветочнице┘ С Чаплиным пришло осознание того, что комедия способна не просто смешить, но таит в себе нечто, что открывает нашу не поверхностную, а внутреннюю, основную жизнь. Нашу судьбу, надежду, мечту┘ Что традиция высокой комедии обязательно связывает комедию с трагедией.
И по сей день у меня над столом висит фотография Чарли, который смотрит на слепую цветочницу. И такая пронзительная, непомерная, неизбывная боль во взгляде этого смешного человечка! Разве можно было не плакать, когда мама выключила телевизор и не дала досмотреть «Малыша»?
КУМИР КУМИРА
В жизни я встречал мало гениев, и одним из них был Нижинский [1]. Он зачаровывал, он был божествен, его таинственная мрачность как бы шла от миров иных. Каждое его движение ≈ это была поэзия, каждый прыжок ≈ полет в страну фантазии.
Никто не мог сравниться с Нижинским в «Послеполуденном отдыхе фавна». Несколькими простыми движениями, без видимых усилий он создавал таинственный и страшный мир, таившийся в пасторальном пейзаже, в котором метался его пылкий и печальный бог.
Нижинский попросил Дягилева привести меня в антракте к нему в уборную. Но я был не в силах говорить. Нельзя же в самом деле, заламывая руки, пытаться выразить в словах восторг перед великим искусством... Он неловко пытался завязать разговор и задавал мне какие-то пустые вопросы о моих фильмах, на которые я мог отвечать лишь односложно. Раздался звонок, возвещавший об окончании антракта, и я сказал, что мне пора возвращаться в зал.
≈ Нет, подождите, ≈ возразил он.
В дверь постучали.
≈ Мистер Нижинский, увертюра уже кончилась.
≈ Ничего, ≈ ответил Нижинский, ≈ времени еще много.
≈ По-моему, пора уходить.
≈ Нет, нет, пусть еще раз сыграют увертюру.
Но тут в уборную ворвался Дягилев.
≈ Скорей, скорей! Публика аплодирует!
≈ Пусть подождут, мне здесь гораздо интереснее, ≈ сказал Нижинский и продолжал расспрашивать меня о пустяках.
Спустя полгода Нижинский сошел с ума.
Величайшее совершенство ≈ редкость в любой области искусства. К немногим художникам, достигшим его, принадлежала и Павлова [2]. Ее танец я никогда не мог смотреть равнодушно. В ее искусстве, при всей ее блестящей технике, была какая-то светлая сияющая нежность, напоминающая лепесток белой розы. Каждое ее движение притягивало. Когда Павлова появлялась на сцене, мне всегда хотелось плакать, как бы она ни была весела и обаятельна, ибо для меня она олицетворяла трагедию совершенства в искусстве.
Чарльз Чаплин. Моя биография.
Иван Родин 
