Константин Костенко БАРБАРА. Да, я употребляю «мужской род»! Да, я прихожу утром нах хаузэ, после всего этого б┘ства, и у меня ощущение, что сперма у меня на губах, под губами, на языке!.. Скажи, где, где те времена, когда жил великий Гете?! Где неистовый, чистосердечный Шиллер?! Где та гроссэ Германия, в которой между писателем и проституткой не ставился знак равенства?! Что такое произошло за несколько сотен лет?! Скажи мне! Загэн зи михь!
ВАНДА. Гете был проституткой.
БАРБАРА. Видэрхолен зи, биттэ? Что ты сейчас сказал?.. Извини. Что ты сказала?
ВАНДА. Гете был старой биллихь шлюхой. Но он скрывал этот факт даже от самого себя.
БАРБАРА. (Не находя себе места от возмущения.) Да как ты┘ Как ты только могла такое сказать?! Чтобы наш Веймарский Лебедь┘ Да┘ да гехэн зи, биттэ, на х┘ после этого. Даже говорить с тобой больше не могу.
ВАНДА. Веймарский Лебедь срать хотел на ту гроссэ Дойчланд, о которой ты так печешься. Веймарский Лебедь, как гнусный голубь-х┘сос, пролетал над юбэр аллес Германией и срал на нее сверху изумительно белым поносом.
БАРБАРА. Слушай, откуда этот цинизм, а? Даже если твои литературные принципы в чем-то не сходятся с творческой программой Гете, ≈ нах┘ ты так об этом человеке, об этом гиганте?
ВАНДА. Твой е┘чий гигант был масоном.
БАРБАРА. Ну и х┘? Быть масоном в Германии в то время – это почти то же самое, как быть пидором в эпоху «диско». Или курить дойче траву и медитировать во времена хиппи. Это была просто дань моде. Фирштээн зи, я?
ВАНДА. Да?
БАРБАРА. Ну, конечно, нах┘. Натюрлихь.
ВАНДА. А ты понимаешь, что этот старый геморройный засранец своим розенкрейцерским бредом ≈ этой смесью из орфизма и каббалы! ≈ разрушал веками складывающуюся в Германии христианскую культуру и, по сути, повернул всё наше развитие вспять? Ты понимаешь это или найн?
БАРБАРА. Ты имеешь в виду концепцию Арнольда Тойнби?
ВАНДА. Мне пох┘, чья это концепция. Я просто считаю, что твоего ё┘ного Гете за ту х┘ю, которую он устроил в литературе и нашем национальном сознании┘ этого чванливого и напудренного п┘бола нужно было повесить еще при его жизни. На его собственных кружевных панталонах. Лютер ≈ вот кто настоящий, лебэндихь немец! Вот кто был выразителем настоящего, хох дойче характера! А твой ё┘ный Лебедь ≈ такая же биллихь б┘ь, как и мы все, только более удачливая. И надо было его повесить, уверяю тебя. Хотя, я думаю, еще не поздно откопать его кляйнэ червивый труп, сесть и насрать на него так же, как он когда-то насрал на лучшие чувства аллес немцев.
БАРБАРА. Так, хорошо. А Шиллер? Шиллер, по-твоему, тоже был б┘ью?
ВАНДА. Шиллер занимался б┘дством в духе французского либерализма.
БАРБАРА. Слушай, иди на х┘.
ВАНДА. Филен данк. Я пойду на х┘. Но только вместе с тобой.
БАРБАРА. И голубь-х┘сос ≈ это тоже дикий биллихь нонсенс. Этот стиль школьного сочинения, написанного троечником. (Пауза.) Хорошо, гут. Тогда скажи, как ты относишься к Вагнеру? Я надеюсь, ты не станешь отрицать, что он один из немногих, кто уделил пристальное внимание нашему фольклору?
ВАНДА. К Вагнеру? К этому, б┘ь, потомственному еврею, который всю жизнь сгорал от антисемитизма и писал такие х┘вейшие оперы, что их ни одной невозможно дослушать до конца?
БАРБАРА. Извини, б┘ь, это дело вкуса. Тебе, возможно, покажется, что это смешно, дас ист комиш, но я прослушала всё «Кольцо нибелунгов».
ВАНДА. И поздравляю, нах┘! Поэтому ты, наверное, сегодня такая ох┘вшая.
БАРБАРА. Ох┘ешь, когда такое услышишь. Гёте ≈ х┘ня, Вагнер ≈ х┘я┘ П┘ец, нах┘!
ВАНДА. Вагнер ≈ мастер увертюр. Достаточно послушать увертюру к какой-нибудь его опере, и всё ≈ дальше можно выходить из зала. Потому что дальше идет такая напыщенная х┘я под литавры, что, б┘ь, просто ≈ энтшульдигунг зи биттэ.
БАРБАРА. Хорошо, гут. А как же ария Лоэнгрина?
ВАНДА. Ария Лоэнгрина – это, б┘ь, та же самая увертюра, только со словами.
БАРБАРА. (Нервно расхаживая по комнате.) П┘ец! Зэр шлехт п┘ец! Я, б┘ь, плачу, ≈ я рыдаю, нах┘, когда слушаю это┘ Про священный Грааль, про чашу┘ про рыцаря, нах┘┘ А он мне┘ А она, бл┘ь┘
