Выполнить миссию и не потерять Россию

Ангеле Меркель предстоит решать вопросы, от которых зависит будущее ЕС.
Фото Reuters

Москва не только не скрывала, но даже подчеркивала, что очень рассчитывает на Германию, которая, заняв кресло председателя в ЕС, поведет Союз навстречу России. Казалось бы, для этого есть все основания. Германия – приоритетный партнер России в Европе, и в основе партнерства лежит солидный фундамент взаимных экономических связей и интересов. Перспективы германского председательства под углом зрения повестки дня отношений Россия–ЕС также представляются в Москве весьма благоприятными. Брюссель не меньше Москвы заинтересован, чтобы как можно скорее начались переговоры по новому Соглашению о стратегическом партнерстве. Досадно, что польское вето помешало открыть переговоры при председательстве Финляндии, но тем большие ожидания связываются со сменившей ее Германией.

С одной стороны, в период финского председательства отношения и политический диалог Россия–ЕС развивались довольно активно и плодотворно. Достаточно сказать, что впервые были проведены пять министерских встреч в формате Постоянного совета партнерства, подписан базовый документ по новой программе Северного измерения, достигнуты договоренности об облегчении визового режима... С другой стороны, рождественский подарок, преподнесенный Москве финским председательством, стал для нее неприятным сюрпризом. Финский премьер Матти Ванханен, как он сказал, не уверен, что Россия движется в правильном направлении (хотя в течение всего периода финского председательства Россия не была «неправильной»). Это тоже своего рода эстафета для Германии.

Теперь Берлин должен балансировать между негативными настроениями в Европе к России и прагматичными интересами, как собственными, так и европейскими. И вот здесь для Германии начинается самое сложное: как выполнить свою европейскую миссию, но и «не потерять» Россию.

Казалось бы, ответ прост – нужно сделать все возможное для продвижения к новому договору Россия–ЕС, в чем заинтересованы все. На самом же деле, все обстоит совсем не так просто. Оставим за скобками польский «мясной» шантаж, больше впечатливший ЕС, чем Россию. На Германию легли сложные задачи стратегического характера, от решения которых зависит будущее ЕС. Это и вывод ЕС из конституционного кризиса, и необходимость ответа на вопрос о «границах Европы», и узел социально-политических противоречий, фактически означающий «кризис доверия» европейского общества к ЕС, и решение болонских дилемм экономического роста. В решении этих задач на Германии лежит особая ответственность и в связи с подготовкой к 50-летию Римского договора 25 марта 2007 г., когда «Берлинская декларация» не должна оставить сомнений в исторических успехах и будущем ЕС. Добавим к картине еще один сюжет – председательство Германии в 2007 г. в G-8.

Когда смотришь на эту картину, становится понятно, что Россия не будет задачей номер один. Даже если Берлин стремится наметить действительно новую восточную политику ЕС и заложить стратегию поэтапной интеграции России в Европу, его возможности ограниченны. К тому же отнюдь не все в ЕС на деле поддерживают курс на «новое качество» отношений с Россией. Имидж России как недемократической страны с чрезмерными амбициями заставляет многих в ЕС мыслить категориями вынужденного партнерства, в основе которого – энергозависимость Европы.

Москва, перекрыв нефтяную трубу в Европу в результате топливно-транзитного конфликта с Минском, не могла не предвидеть усиления антироссийских настроений. Европа, конечно, удовлетворена тем, что Кремлю удалось быстро урегулировать проблему. Однако по имиджу России как надежного и предсказуемого поставщика нанесен серьезный удар. Евросоюз получил новое доказательство правильности только что принятой энергетической стратегии, направленной на последовательное и безотлагательное преодоление чрезмерной зависимости от российских поставок.

Возможно, Берлин и Россия получили дополнительные аргументы в пользу Северо-Европейского газопровода как одной из возможностей диверсификации энергопоставок из России, но использовать их теперь будет гораздо сложнее. Германия не может позволить, чтобы на нее была брошена тень еврооппортуниста, когда ее партнеры по ЕС ищут пути диверсификации за пределами России.

Следует добавить, что России будет крайне сложно отстаивать свои позиции в Европе в ситуации, когда ее тылы значительно ослабли: партнеры Москвы в СНГ также хотели бы ослабить энергетические пружины ее влияния. ЕС во главе с Германией готов работать на этом поле. Центральноазиатские акценты германского председательства не были до конца ясны для Москвы. Что видеть за этим: возможности выгодного для России партнерства с Германией и с ЕС с учетом обоюдных энергетических интересов или, наоборот, попытку замкнуть на Германию и Европу дополнительный энергопоток в обход России? То, что это вопросы приоритетного внимания, демонстрирует громкое звучание темы большой газовой игры после смерти туркменского президента Ниязова. В свете разразившегося российско-белорусского кризиса европейские акценты, к сожалению, становятся куда более определенными, негативными с точки зрения российских интересов.

Предвыборный период в России, обозначившаяся перспектива ее членства в ВТО, ожидание более определенных результатов европейской дискуссии – все это осложняет переговоры по новому соглашению с ЕС. Кремль хочет стратегического партнерства? Однако он не готов изложить ясные стратегические ориентиры. Тогда, вероятно, вполне достаточно назвать будущий договор «стратегическим». Кремль хочет иметь действительно новый юридический договор долгосрочного действия? Тогда, видимо, не стоит спешить с его заключением. В конце концов, есть старый договор, который может автоматически пролонгироваться ежегодно. Есть «дорожные карты» по четырем «общим пространствам», которые дают возможности развивать сотрудничество «с изменяемой геометрией» – от формирования реального стратегического партнерства до его имитации.

Другими словами, чем более серьезное и содержательное соглашение будут иметь в виду Германия и Россия на переговорах, тем меньше шансов на их успешное завершение в этом году. Если же речь пойдет о подготовке документа довольно широкого характера, но подкрепленного секторальными соглашениями о сотрудничестве, то их выработка заставит партнеров жестко отстаивать свои конкурентные позиции, и поэтому вопрос сроков завершения переговоров будет совсем не главным. Но если партнерам достаточно в первую очередь сохранить юридические рамки отношений сотрудничества и в очередной раз декларировать их стратегический характер – тогда особых проблем не возникнет.

Однако тогда заключение нового Соглашения о стратегическом партнерстве будет означать, что стороны сделали ставку на сохранение статус-кво, на ограниченное прагматическое сотрудничество в областях взаимного интереса при обеспечении для себя свободы рук в перетягивании каната в сферах, где интересы расходятся. И достигнутый дипломатический успех оставит без ответа главный вопрос: каким будет будущее лицо Европы, до сих пор разделенной, несмотря на документальные свидетельства «стратегического партнерства»?