Дарья Коробова Два года назад в интервью, посвященном взаимоотношениям драматурга и режиссера, на вопрос о том, кто есть современный герой, Ксения Драгунская ответила: допишу, мол, пьесу своей мечты "Ощущение бороды" - там и увидите.
Итак, драматург Драгунская и режиссер Ольга Субботина, обе большие индивидуалистки, творческим и карьерным развитием долго занимались порознь. Субботина ставила декларативно "зрительские" спектакли, что, может, кого и раздражало, но только не зрителей. Режиссер желал и умел сделать театр привлекательным, неутомительным, раскрывая драматургические замыслы, подобно карточному трюку, - с шиком и не до конца. Драгунская же наконец окончила пьесу "Ощущение бороды", и Субботина тут решилась ставить ее в "Центре драматургии и режиссуры А.Казанцева и М.Рощина" на площадке Музея Высоцкого. Видимо, в этот самый момент звезды на небе перемигнулись и сошлись в какую-то благоприятную комбинацию.
Ксения Драгунская не без лукавства именует свою пьесу "народной поэмой". То ли про народ, то ли для народа, то ли все сразу. А значит, следует предположить, что и в современных героях здесь - народ. Звучит эта версия как-то некрасиво, хотя и небезосновательно. Но драматургия Драгунской совершенно не переносит никакого "ярлычества" по причине своей иронической позитивистской природы. Народ - слово тяжелое, в России у него отчего-то плохая биография. Тем более в пьесе "Ощущение бороды" он и не безмолвствует, и не полемизирует, а просто живет себе.
Так же как Ольга Субботина в своих постановках театрализует действительность сценическую, Драгунская азартно предается театрализации действительности, ею самой выдуманной. Кто-то узнает внесценический прототип Юры Лифшица, кое-кто угадает колдунью тетю Катю Шаурину, и уж наверняка многие поперхнутся при упоминании близнецов Жени Григорьевой и Лены Морозовой. Это угадывание имеет только лишь театральную природу - немного добродушного ехидства, перца, озорства; непосвященные его, вероятно, и не воспримут - не беда. И Драгунская-драматург, и Субботина-режиссер не желают отстранения от зрительного зала и театральной среды в целом. Не желают и не допустят. Впутают зрителя в затеянную игру так, что тот и не заметит, как окажется в самом ее центре.
Центр - деревня В. Дворики (и у нее, кстати, прототип имеется), где однажды объявляется столичный "молодой, но уже известный литературовед Марина Дербарендикер" (текст легко цитируется, значит, скоро разбредется на цитаты). Марина (Елена Захарова) - растерянный летописец и хроникер с ноутбуком под мышкой. В маленьких диких Двориках ей встречаются: напуганный лесным чудовищем деревенский дурачок Юра Лифшиц (Артем Смола), немая Кузнецова Внучка (Ольга Лапшина), Призрак Князя (Михаил Жигалов), местный пастух-поэт Ковбоец (Владимир Панков), собственно Чудовище (на сцене не появляется, но страшно и тяжко стонет). С колосников валятся закамуфлированные спецназовцы, православный батюшка разъезжает на велосипеде, леса горят, чудовище стонет. Фантасмагорический абсурд происходящего и произносимого оказывается вдруг так уютно узнаваем! Узнаем свои призраки, своих чудовищ, радуемся им, как родным и, признаться, подзабытым. Удивительно гордое чувство любви к себе и своей дурости, предстающей в спектакле особого рода дарованием. Национальным достоянием даже. Что до дурости - кому она дурость, а кому и "философия бытия". Вот.
Драгунская и Субботина намерений своих не скрывают: пьеса легка, будто написана пером, а не при помощи ноутбука, ее чудаки, чудовища и призраки - родные, а потому не отдают потусторонним мистицизмом, слово защиты в адрес родных чудовищ звучит ласково и ясно. Постановка вторит пьесе, будто бы "подталкивая" ее к зрителю, доверительно и раздумчиво следуя ее приметам. Театр в спектакле Субботиной жизнерадостен, комичен, лиричен. Он приятно молод и не обезображен мутной рефлексией. Еще как-то по-мушкетерски беспечен - пошалили, поубивали, посмеялись, а потом и задумались.
Призрак Князя, тоскующий в старом замке В. Двориков, знающий толк в шампанском, юных девах и прочей красоте, чуть не со слезой призывает беречь своих чудовищ. И правда, бороться с ними бесполезно. Легче полюбить.
