Антон Красовский Недавно, когда в Комитете по культуре выдавали нежданную порцию вспомоществований, руководитель Центра драматургии и режиссуры Алексей Казанцев сильно перенервничал. "Зачем молодым деньги? - недоумевал он. - Вот мы с Субботиной ставим предельно интересный спектакль. Предельно! И все - на свои". Слава богу, безнал таки расписали, а чудом выживший Казанцев отправился на репетицию другого предельно интересного мероприятия, которое готовил в его центре Михаил Угаров. "Облом Off" - а именно так теперь называется то, что еще пару месяцев назад было "Смертью Ильи Ильича", - зрелище и впрямь интересное. Интересное до беспредельности; как писал Достоевский: "Я бы сузил". Или хотя бы разграничил трепетный литературный дар драматурга Угарова и его же несимпатичные и смутные идеи. Сочную игру артистов и непритязательную плоскость мизансцен. Однако по порядку.
Михаил Угаров - милейший человечище, талантливый драматург, редактор "Моей семьи" - той самой, что в холодильнике. Написал много слов, выдумал манипулу персонажей и, дожив до седин, решил освоить специальность режиссера. Ну что сказать? Для дебюта - просто грандиозно. Для Центра драматургии и режиссуры - удачно. Для московского театра - ну-ну. На фоне глобальных культурных процессов - незаметно. Впрочем, Угарова это вряд ли расстроит, поскольку, как выяснилось в ходе действия, он - добрый, но унылый затворник. Недруг скажет - ксенофоб. Спекулянт обзовет антиглобалистом. Так или иначе, ему все эти наши процессы ни к чему - его и тут неплохо кормят. Пирожками там с капустой, грибочками с лучком, кашей, варениками - ну что еще бывает в запасе у дородной хозяйки? А Америка... ну, Господь с вами. Кто сейчас в эту Америку потащится? И деньги, акции все эти - дрянь, бумажки. Мы в домике, как ЧВС. Помните поэта Константина Борового?
Черномырдин на плакате ручки домиком сложил,
Потому что на страну он
х.. с пробором положил.
В таком прекраснодушном мире пухлая личность Ильи Ильича Обломова смотрится вполне гармонично: глядите-ка - вот он, наш герой. Наш русский принц, наш идеал. Все советское бесовское время его подлинный характер скрывали, и вот теперь он на арене - нервический, пушистый, умный, смешной. И настоящий. ЧЕЛОВЕК! Горький с Полевым - дети малые.
Идея о небывалой целостности Обломова, о его нонконформизме, прямо скажем, не новая и потому - легко прочитываемая. "Это такая малая часть человека! У кого три вершка, у кого четыре, - сердито кричит Обломов генитально матерящемуся Захару. - Если, к примеру, в человеке росту восемь с половиной вершков, то┘ Значит - одна двенадцатая часть человека. Подумай, какая малость! И что он может знать?" Сидишь и смакуешь все, что напишешь поутру. И вдруг в конце спектакля приходит доктор и все портит - вы, говорит, Обломов больны тотусом. Слишком цельный, мол. Такие не живут.
И все! Сказать не о чем. Никакой тайной философии - Обломов - един и единствен, а мы все - только Штольцы. Маленькие курчавые хулиганчики. С пробором.
Пишите теперь, что артисты играют, конечно, хорошо. Что оркестрик на балконе мил до хрипотцы. Что текст пьесы в целом - очень и очень хорош, а иные реплики до одури смешны. Что Владимир Скворцов в роли Ильи Ильича немыслимо точен, образен и душевен, будто он не ушлый современный мальчик, а сущий псих, как все тут - v etoj Rossija. Только дудки - это больно просто.
На первый взгляд кажется, что Угаров (и драматург, и режиссер) крайне бережно общается с Гончаровым. Сортирует сцены, вырисовывает лица, приближает отдаленное, лепит. Но потом, вглядевшись, узнаешь главную ошибку всякого думающего, разумного человека. Каждый раз, столкнувшись с неведомым чувством, homo sapiens пытается соотнести его с духом племени, найти своих (кому это чувство знакомо) и чужаков (кто его не испытал). Эти антитезы у разумного - яркие, контрастные, стенка на стенку. А у мыслителя (читай - Гончарова) это только оттенки одного цвета. Цвета любви. Цвета бога. Здесь не может быть настоящих и фальшивых - все вместе. Друг для друга. Потому и маленький Андрюша оказывается в итоге у Штольца. Потому и локотки у Агафьи не просто с ямочками, а как у графини. Понимаете? Все перемешано - структура в единении, в многочленности.
Я ничуть не учу - и сам такой же: "Штольц - нехороший?! Я вот вам!!!"
Жаль, что между разумом и мыслью - зияющая пропасть. Не перепрыгнуть, не переиграть.
Дарья Гармоненко 
