Не понял юмора

Не припомню случая, чтобы драматический театр так рано объявил о своих планах и сдержал свое слово. "Трое на качелях" в Театре имени Пушкина впервые сыграли в самом конце декабря, а даты первых спектаклей появились на афишах в середине августа. Ответственность перед публикой, достойная уважения. Продолжая тему, можно сказать, что и почти все прочие обещания, скорее даже не обещания, а ожидания оправдались: три известных актера - Андрей Панин, Александр Феклистов и Николай Фоменко - разыгрывают комедию. Театр и цирк сочетаются в этой пьесе, вернее уже в спектакле, ровно в тех пропорциях, чтобы каждый из артистов успел показать себя с лучшей стороны.

Примерно в тех же долях - половина на половину - в пьесе Луиджи Лунари реальность соединяется с абсурдом.

По именам персонажей, которых зовут Командором, Капитаном и Профессором, равно как и по итальянскому происхождению пьесы (да и по самой пьесе, опубликованной несколько лет назад журналом "Современная драматургия") можно было ожидать какой-то игры с масками итальянской комедии. Да и странно было ждать другого от автора, который несколько лет проработал в литературной части Пикколо ди Милано со Стрелером, который до конца жизни не расставался с героями комедии дель арте (Стрелер умер, а маски, выпущенные им на сцену, продолжают напоминать о нем┘).

Но никаких таких масок в спектакле Романа Козака - и даже на репетициях разговоров об этом - вроде бы не было. Не было - так не было. Каждый режиссер имеет право на свою игру.

Итак, три персонажа, Командор (Николай Фоменко), Капитан (Андрей Панин) и Профессор (Александр Феклистов) против своей воли оказываются в замкнутом пространстве. "Шел в комнату, попал в другую" - "Попал? Или - хотел попасть?" Командор стремился в пансион, где у него было назначено романтическое свидание, Профессор направлялся в издательство, чтобы то ли передать, то ли забрать рукопись написанного им детектива, Капитан занят важнейшими конверсионными программами, и путь его лежал в какую-то контору ВПК. Но попадают они в нейтральное пространство, которое могло быть и тем, и другим, и третьим, но не оказывается ни тем, ни другим. А - как в уже другой русской истории - ни тем, ни сем, а черт знает чем. То есть буквально мистическим (сказочным) пространством, где напитки в холодильнике каждый раз являются по щучьему веленью и по хотенью того или другого из героев (эти фокусы в какие-то минуты становятся едва ли не единственной заботой персонажей и - развлечением для публики).

Новый спектакль Романа Козака, естественно, вызывает в памяти две его прежние постановки - давних "Эмигрантов", которые по счастливому стечению обстоятельств были восстановлены и которые, кажется, раз в месяц играют в студии "Человек", и недавнюю "Академию смеха", с которой началась новая жизнь режиссера в Пушкинском театре. Оба спектакля выигрывают на фоне нынешней премьеры, потому что и там и тут материал был лучше, хотя японского автора "Академии смеха" до его первого появления в Москве у нас мало кто знал, а Петрушевская┘ ну, что о ней говорить, - классика жанра, когда, как говорится, и больно и смешно (хотя сегодня, против времени выхода премьеры "Эмигрантов", никто уж не погрозит в окно┘).

Луиджи Лунари написал не просто комедию, а комедию с претензией, причем притязания его - чрезвычайно серьезные (это-то и мешает расслабиться и получить удовольствие): то слышится Беккет, то вдруг мелькнет Ионеско, то Сартр, как водяной-затейник в каком-то любимом в детстве фильме-сказке Роу, высунет палец из воды, погрозит и напомнит про должок.

Пьеса напоминает сильно разведенный раствор, в котором элементы абсурдистской драмы так и остались нерастворившимися комками (то - сгустки, то - жижица). Три двери, которые привели героев в одну комнату, то открыты, то заперты, три окна в одно и то же время "показывают" разную погоду (отдельное спасибо - постановочной части театра). При этом сюжет топчется на одном месте, не находя выходов в какие-то новые коридоры смысла: три замечательных артиста буквально из кожи вон лезут, чтобы при таком вот бессмысленном топтании публике не было скучно.

Актерам и, конечно, постановщику надо отдать должное: борьбу с не очень выразительным итальянским "продуктом" они выдерживают, хотя не раз за спектакль вспоминалась одна из расхожих шуток Раневской про плавание баттерфляем в унитазе (сказанная, кажется, как раз по поводу ее временной работы в Театре имени Пушкина).

По итогам полугодичных репетиций можно смело сказать, что Николай Фоменко и во второй раз по праву выходит на драматическую сцену, что Александр Феклистов бесконечно разнообразен в изображении самых разных мук и переживаний интеллигента-интеллектуала, а Андрей Панин умеет сохранить естественность и достоинство даже в карикатурном герое.

По-настоящему смешно становится в финале, когда на сцену выходит единственная женщина, уборщица (Нина Марушина: тут уж даже не знаешь, то ли плакать, то ли смеяться тому, что в труппе Театра имени Пушкина столько нерастраченных сил!), которую изрядно измученные герои принимают то ли за Богоматерь, то ли за Самого. Публика к этому времени уже все поняла про "нехорошую квартиру" (и не раз), и ее ожидания веселья находят наконец выход.

Судя по программке, актерам (кроме, конечно, Марушиной) по плечу сыграть любую роль. Правда, пока что до этого не дошло и к премьере каждый из трех успел "выучить" только свою одну. Со временем, может быть, наладится и такая игра. Но для ее успеха важно, чтобы у зрителей появилось желание посмотреть спектакль по второму и третьему разу.