Между светским и научным

В инсталляции Чарльза Гейнса – Христос, распятый на истребителе.

В этом году Венецианская биеннале открыла «большое лето искусств». 13 июня в швейцарском Базеле начала работу международная ярмарка, 16 июня наступает очередь знаменитой кассельской документы – смотра искусств, проходящего в Германии раз в пять лет. Из Касселя любителям искусства далеко ехать не придется: по соседству, в Мюнстере, проходит всемирный смотр современной скульптуры. Все это вместе называется «гран туром», хотя можно было бы и объединить события понятием «большой шлем»: кто увидит все четыре, тот умрет уже образованным человеком.

В этих условиях жаркого – во всех смыслах, в том числе из перспективы искусства – лета у биеннале особая роль. Все же она еще не чистая продажа, как Арт-Базель, но и не чистое уже искусство, как Кассель (где нет национальных павильонов, а потому кураторы представляют тенденции без желания потрафить образу страны).

Биеннале к тому же и модная вещь, состоящая из массы приемов, ночных концертов на островах и бесконечного катания на катерах. В конце концов другого такси у нас для вас нет. Потому среди русских гостей на открытии было немало героинь светских хроник («Кто их сюда возит?» – удивлялись завсегдатаи.) и редакторов глянцевых журналов. На то они и тенденции, чтобы интересовать всех.

Люди же искусства в этом году горазды биеннале критиковать – за стерильность отбора, давление политкорректности и отсутствие той взрывной силы провокации, что так притягивает в настоящем искусстве.

Впрочем, аполитичным Венецию-2007 не назовешь. Куратор Роберт Сторр – хоть и решил в двух главных выставках уйти от религиозной проблематики – политики не избежал. Одним из самых ярких проектов стала инсталляция американца Чарльза Гейнса – с Христом, распятым на истребителе. На стене Северного павильона, который делят между собой скандинавские страны, Торил Гоксойр и Камилла Мартенс изобразили двух красавиц, обменивающихся, как в комиксах, репликами: «Было бы хорошо сделать что-нибудь важное». – «Что-нибудь политическое?» Далеко за этим важным ходить не надо: внутри самого павильона выставляется Адель Абидин, иракский художник, живущий сейчас в Хельсинки. Посвященная Ираку и иракскому выставка включает в себя и проект Abidin Travels. В его рамках издан буклет для потенциального путешественника «Гораздо больше чем отпуск: Багдад». Здесь превалируют скорее предостережения, чем рекомендации: не стоит жить в дорогих отелях, заходить в модные рестораны (всюду опасность терактов), почти все музеи закрыты┘ в общем, большой и горячий привет западной цивилизации, построенной на массовом удовольствии, на его формировании и последующем коллективном удовлетворении. Есть ли здесь место для иного мира? Другой реальности?

И разве выбор Африки в качестве главного героя не является политическим жестом? «Золотой лев», главная награда биеннале, присуждена фотографу из Мали Малику Сидите, а экспозиция африканских стран завершает главную выставку в Арсенале. Некоторые из представленных авторов и вовсе звезды мирового уровня. Например, англо-нигерийский классик Йинка Шонибара показывает двух дуэлянтов в одежде английских аристократов XVIII века, расцвеченной африканским рисунком. Дуэлянты безголовы, как это и положено образу европейской элиты в ироничо-насмешливом творчестве Шонибары. Но улыбка не отменяет серьезности, равно как и боевое прошлое – стремления философски взглянуть на мир. Австрийский классик Вали Экспорт, гроза феминистского движения в искусстве начала 70-х (зимой ее ретроспективу показывали в рамках Московской биеннале), обратилась к отношениям звука и горла.

Политизированность определяется в итоге не градусом накала, но вектором оценок, актуальностью высказывания. И в этом смысле спокойная, в чем-то буржуазная, в чем-то исключительно профессиональная, а в чем-то и светская биеннале выглядит не спектаклем, чей режиссер ищет новые формы, но скорее научным докладом. Размеренным, взвешенным, где за плавностью речи не сразу разглядишь глубину таящегося в нем смысла.

Венеция–Вена