Относительная победа натюрморта на Красном Октябре

Фотографические натюрморты Паулетт Тавормина.
Фото предоставлено организаторами выставки

В галерее «Победа» чествуют натюрморты семи фотографов из Штатов и России: Джефферсона Хаймана, Паулетт Тавормина, Чарльза Грогга, Майкла Хьюи, Вадима Гущина, Алексея Киселева и Ирины Полин. Хоть речь и о «мертвой природе», почва плодородна, поскольку примерам несть числа. Вопрос в том, истинная ли это легкость жанровых выставок или кажущаяся.

Прогулка по основным жанрам искусства – что по полю, исхоженному вдоль и поперек.

На знойное многоцветье трудятся арбуз, каштан в перезревшей лопнувшей кожуре, спорящие друг с другом пионы с пышной шевелюрой и кудрявые тюльпаны. Все это усеяно бабочками – для «оживляжа», а пуще для сходства с гедонизмом классических голландских натюрмортов. Фотографии Паулетт Тавормина излучают чувственность и музейную, исключительно платоническую, любовь. Препарированная на сервированном столе еда у Алексея Киселева пахнет очерками ресторанной критики и иногда – «Книгой о вкусной и здоровой пище». И взывает к любви вполне прагматичной. Серия Вадима Гущина «Хлеб» сортирует буханки по кадрам-клеткам, будто пришпиливая бабочек к гербарию и занося в какой-то кадастр для дальнейшего изучения. Конечно, в пару бы этой эстетике – «иконостас» из деревянных «Хлебов» Анатолия Осмоловского (серия, стартовавшая в 2007-м), но то была бы совсем другая история.

На умиротворяющую сдержанность работают монохромный минимализм яблок, шляп, яиц, стаканов, стерильных в своей геометричности, – у Джефферсона Хаймана да сложносоставные, сложно сделанные цветы Чарльза Грогга.

Собственно, едва ли не единственный объединяющий момент всего показа – фокусировка на технической стороне дела. И самый тут интересный – без сомнения, Грогг. Дорога к напоминающим полупрозрачные, почти эфемерные рисунки огромным, поделенным на девять карточек, цветам – длинна. Он обрабатывает пленку в Photoshop, затем цифровые негативы печатает на прозрачном листе. Начинается главное – все это он накладывает на бумагу гампи (хранитель технологии Масао Секи, создававший бумагу вручную, скончался в прошлом году, поэтому производство прекратилось). Процесс многоступенчатый, есть там и экспонирование на солнце, причем отдельно каждой части, потому они и «дышат» с разной интенсивностью. Наконец, в качестве коды художник сшивает все воедино на листе бумаги васи. Получается туманно и нежно.

Получается ли такой же выставка, спорный вопрос. Скорее она напоминает список – его можно читать до бесконечности, можно удивляться отдельным частям┘ Но можно в любой момент остановиться или начать заново с любого места. Это выставка-трансформер. Вероятно, она даже хороша в летнее межсезонье – например, цветы Ирины Полин с головками японских кукол внутри «бравируют» нарочитой – «правильной» – красивостью. Только вещи эти как-то неохотно вступают во внутренний диалог. И в этом смысле сама экспозиция кажется лишенной жизни. Как целое проект ассоциируется скорее с выставкой-продажей интерьерной фотографии как дизайнерского продукта. У которой, впрочем, есть все показания к коммерческому успеху.