Между хандрой Левитана и китчем Фаберже

Диора смотрели, конечно же, женщины.
Фото РИА Новости

Итоги минувшего выставочного сезона на этот раз приходится подводить позже обычного – один из центральных проектов, «Святая Русь» в Третьяковке, завершился только в середине августа. По традиции мы обсуждаем арт-сезон, отталкиваясь от цифр и имен, и пытаемся обозначить тенденции.

Цифры

Все-таки сплин – даром что аглицкое слово, видно, неискоренимая составляющая, вошедшая в плоть и кровь родного отечества. Согласно зрительскому «голосованию ногами», звание рекордсмена посещаемости следует присвоить ретроспективе Левитана в Третьяковке. Хотя рекордные 291 494 человека должны учитывать беспрецедентную длительность показа – пять месяцев. Объяснить ее можно, видимо, не только желанием заполучить побольше зрителей, но и стремлением привлечь публику на постоянную экспозицию XX века на Крымском Валу. Впрочем, поделки Фаберже, временами соскальзывающие в китч, оказались тоже ко двору. Экспозиция камнерезных работ Фаберже и мастеров его времени в Кремле собрала 225 000 зрителей за три с половиной месяца. Третье место завоевал оммаж Диору. Выставочное посвящение в Пушкинском музее впечатляло еще и дизайном пространства – и собрало больше 160 тыс. за три месяца.

Диоровские цифры показательны. Ведь даже столь эффектно обставленный приход моды в классический музей (показ Диора превзошел Шанель, которую ГМИИ принимал в 2007-м) неминуемо заставит кого-то сетовать, что искусство, которым вдохновлялся кутюрье, здесь осталось в тени моды. Что музей – не подиум и негоже оставлять картины и фото классиков в тени пальто. Собственно, интрига заключалась в том, обгонит ли Диор прошлогодний «хит» – Пикассо. Не обогнал. Пикассо (при всех упреках к скучно организованной выставке) привечали 250 тыс. посетителей. Правда, переводить стрелки зрительского интереса в пользу изобразительного искусства преждевременно: показ в 2009-м английского пейзажиста Тёрнера привел в музей порядка 135 тыс. любителей искусства. Стало быть, спрос определяется просто классикой и классикой хрестоматийной, как Пикассо. Принцип этот четко сработал в минувшем сезоне – тон ему задавали и кассу делали хрестоматийные имена и помимо Левитана–Фаберже–Диора. Просто ретроспективы. Если не брать в расчет выставку к предполагаемому юбилею Андрея Рублева (трудно рассчитывать – билет в главное здание общий на постоянную и временные экспозиции) с ее 149 335 человек за три месяца, то можно припомнить ретроспективу Петра Кончаловского там же. За два месяца получилось 57 202 посетителя (Кончаловский оставил позади прошлогодний большой показ Дейнеки с 51 тыс.).

А вот «Святая Русь», открывавшая Год России–Франции в Лувре и по заказу президента Медведева подготовленная для «домашнего» просмотра, можно сказать, провалилась. За два с половиной месяца на «Руси» побывали лишь 52 168 человек – в пять раз (!) меньше, чем в Париже. В Москве к уникальным, бережно отобранным памятникам странным добавлением стала концепция, убеждающая в святости или же пытающаяся ее насаждать (в Лувре экспозиция строилась более бесстрастно, по хронологии, а не по тематическим разделам), в зале даже появился экран с трансляцией службы.

Что до современного искусства, чьи показатели стабильно в разы меньше, чем у классиков, то тут за «отчетный период» давали много востребованного ныне концептуализма, но показатели все равно могли быть выше. Ретроспективы Чуйкова, Монастырского, Пивоварова и Наховой на площадках Московского музея современного искусства (ММСИ) за месяц-полтора собирали от 4500 до 7500 интересующихся. Результат неплохой, можно даже предположить увеличение спроса, особенно учитывая до обидного мало – 2300 человек – посмотревших годом раньше удивительную ретроспективу Леонида Тишкова в том же ММСИ. Поскромнее показатели у концептуалистского «Поля действия» в Фонде культуры «Екатерина» – 4300–4500 человек за два месяца.

Необычные проекты – а их за сезон можно пересчитать по пальцам – тоже, думалось, соберут больше. Почти полугодовую выставку «Если бы я только знал!..», третий опыт аранжировки ММСИ собственной коллекции, который оформляли театральные художники Only Brothers, увидели 40 257 человек. Для показа, где был школьный класс в супрематических декорациях, для обращенной не только ко взрослой, но и к юной аудитории выставки, где можно было самим поучаствовать в акции и создать объект, хотелось бы больше. Большего внимания заслуживает и ироничная подборка современного идеологизированного искусства Северной Кореи «И подо льдом течет вода», сделанная на Винзаводе Анной Зайцевой и Олегом Куликом не без аллюзий на российские реалии. Она за полтора месяца удостоилась 12 тыс. посетителей. В то время как фотоконкурс Best of Russia за такой же период – 50 тыс., оказавшись самым востребованным проектом Винзавода за сезон┘

Тенденции

Основной мотив сезона – беспроигрышная ставка на крупные имена. На что-то претендующее на глобальное обобщение о стране – как с Best of Russia. На продукт развлекательного свойства – как технически изощренная интерактивная выставка «Decode: Прикосновение к цифровому искусству» в «Гараже» (примерно 70 тыс. за два месяца). Оно и понятно – в кризисное время, добавившее проблем финансированию культуры, браться за проблемные выставки-дискуссии боязно – ожидания, в частности финансовые, могут подвести. Но таких проектов заметно не хватало.

Главные впечатления сезона приходится разграничить на скандальные и мирные. Это, конечно, скандал с группой «Война», после долгих перипетий взявшей премию «Инновация» за акцию «Х...й в плену у ФСБ». В скандальный раздел попадают и анонимные обвинительные эпистолы в адрес директора Третьяковской галереи Ирины Лебедевой (а также не связанный с анонимкой недавний арест первого замдиректора ГТГ Олега Беликова) и в адрес директора Музея архитектуры Ирины Коробьиной.

Из положительного и сугубо выставочного запомнился «Гараж», который весной показал видеоколлаж Кристиана Марклея «Часы» (около 45 тыс. за два месяца), а летом выставку Джеймса Таррелла (она работает последние дни). Первый позже получил «Золотого льва» Венецианской биеннале – и оба участвовали в основном ее проекте, причем премьера таррелловского «Ганзфилда» состоялась в Венеции ненамного раньше, чем в Москве. Сравнивать один год с другим нужно со многими оговорками, но посещаемость выставок не стала меньше. А где-то даже возросла (речь о ретроспективах в ММСИ) – поэтому динамику музейного интереса осторожно можно поименовать динамикой надежды. Другое дело, что в целом внимание к музейной жизни по-прежнему, увы, не слишком высоко.