Эсхил, танки и Петер Штайн

Петер Штайн и Татьяна Васильева. На репетиции «Орестеи» 20 лет назад. Фото РИА Новости

Со стороны Чеховского фестиваля был сделан благодарный и впечатляющий жест относительно легендарного немецкого режиссера Петера Штайна. На малой сцене Театра Наций состоялся вечер в его честь, посвященный 20-летию масштабной постановки немецким режиссером трилогии Эсхила «Орестея» с российскими актерами. Премьера игралась в Театре Российской армии, а репетировать Штайн приехал чуть раньше, в октябре 1993 года. 

Директор Чеховского фестиваля Валерий Шадрин шел к тому проекту несколько лет: кружил вокруг Штайна, чтобы тот согласился принять предложение на постановку, искал деньги, и когда, казалось бы, все самое трудное сложилось, в права вступила наша действительность. Штайн приземлился в Шереметьево, аккурат когда в Москву вошли танки. Начался путч. Его друзья в Германии отговаривали ехать режиссера в непредсказуемую Москву. Однако Штайн не взял в расчет эти опасения, и смею предположить, не только потому, что привык держать слово, но еще и потому, что постановку «Орестеи» в России, которую ранее он осуществил в Германии, в Москве счел чем-то большим, чем только совместный проект. На тот момент его режиссерские амбиции на родине А.П. Чехова были вполне удовлетворены: с огромным успехом прошли гастроли и «Трех сестер», и «Вишневого сада». Штайна полюбили, с придыханием шептали, что он, иностранец, возвращал нам мхатовские традиции.

Штайн на тот момент иронично смотрел на те инициативы, которые уподоблялись joint venture. Ему хотелось через театр быть вписанным в контекст нашей реальности. Ограничение задачи только постановкой в России не представлялось азартным. 

Стоит только захотеть, и реальность порой отвечает с избытком. «Орестею» Штайн выбрал для того, чтобы показать, как зарождается институт демократии, как на смену суду архаического полиса приходит другой суд – прообраз нового европейского. Штайн полагал тогда (а уж сейчас-то наверняка убеждается в своей правоте), что его «Орестея» – послание для российского общества. И вот тут love story России и Штайна дала трещину. Кстати, это уловила команда Владимира Панкова (именно руководителю SounDrama было доверено ставить юбилейное торжество в честь легендарного режиссера), поскольку позволила себе по ходу вечера ироничное цитирование критических отзывов 20-летней давности. Значительная часть тогда спектакль не приняла. Сегодня судьба спектакля опровергает те критические умонастроения, поскольку «Орестея» прокатилась с большим успехом по миру. Более того, некоторые немецкие критики, которые могли сравнить русскую версию с немецкой, полагали, что за счет наших актеров постановка Чеховского фестиваля лучше. Кстати, так считал и сам Штайн. 

И вот спустя 20 лет Чеховский фестиваль собрал актеров, участвовавших в том грандиозном спектакле, постановочную группу, которой тогда пришлось изрядно потрудиться, чтобы справиться с монументальными декорациями – стен Аргоса, могилы Агамемнона, ареопага богов Аполлона и Афины.

Владимир Панков вместе со своей командой, а также мастерской Валерия Гаркалина (РАТИ-ГИТИС) и Театром-студией современной хореографии сочинили этот юбилейный вечер, в котором вспомнили и само экстремальное время работы над спектаклем, и сам спектакль, и его осмысление критикой. Нашли трогательную фотографию юного Штайна, играющего на скрипке. SounDrama не могла пройти мимо такого артефакта, и проекция этой фотографии была срифмована с игрой скрипача. 

Павла Акимкина преобразили в Аполлона, который в духе Игоря Костолевского, игравшего олимпийца у Штайна, снисходительно-небрежно выносил свой вердикт критике.

Сам режиссер сидел в первом ряду и не мог удержаться от комментариев, когда выходили актеры, чтобы поделиться воспоминаниями. Вячеслав Разбегаев, прочитав отрывок из «Орестеи» (он играл Вестника), заслужил похвалы мэтра: «Стало еще лучше!» Запоминающимся был рассказ Евгения Миронова (Орест) о том, как он первоначально думал, что Орестея – это женщина, как попал в постановку вместо другого актера, первоначально взятого на эту роль, как обманывал Штайна на показе в Берлине и читал вместо Эсхила отрывок из спектакля «Прищучил». И все без исключения, включая Татьяну Догилеву, говорили о том, какой неоценимый опыт они получили, работая в «Орестее». 

Валерию Шадрину в те годы приходилось совершать Геракловы подвиги, пробивая, к примеру, Министерство обороны. Ему одним из генералов было сказано, что какой-то немец какого-то грека не будет ставить на армейской сцене. 

Но оборону армейского штаба Шадрин прорвал, а Штайн в завершение сказал, что такого вечера нигде, кроме России, быть бы не могло. Венчал дело торт – на сцену выкатили сладкий макет Театра Российской армии.