Андрей Кортунов
Президент США Дональд Трамп стремится выступить главным миротворцем в российско-украинском конфликте. Фото Reuters
Прошел год после победы Дональда Трампа на ноябрьских выборах и десять месяцев с момента его возвращения в Белый дом в январе этого года. Уже сейчас ясно, что второй срок лидера республиканцев будет сильно отличаться от первого. Трамп вернулся во власть лучше подготовленным, в его распоряжении оказалась более сильная и сплоченная команда, быстрее прошедшая утверждение в Сенате. Политическая программа Трампа сдвинулась в сторону большего радикализма по сравнению с 2017 годом. Да и мир в 2025 году сильно отличается от мира 2017-го. Растет число конфликтов и угроз международной безопасности, глобальное соотношение сил меняется не в пользу США, а те расколы внутри американского общества, которые только наметились восемь лет назад, успели превратиться в глубокие и труднопреодолимые пропасти. Сегодня уже можно делать предварительные выводы об особенностях второго президентского срока Трампа и о том, что эти особенности значат для России.
Тень Байдена. Конечно, и в годы своей первой администрации Трамп стремился максимально дистанцироваться от предшественников-демократов в лице Барака Обамы. Но его отношение к Джозефу Байдену гораздо более эмоционально – возможно потому, что, по мнению Трампа, именно Байден «украл» у него победу на выборах-2020. Вернувшись в Белый дом, Трамп объявил вендетту реальным и мнимым «байденовцам», преследовавшим и унижавшим его долгие четыре года.
Для России такая одержимость Байденом имеет свои плюсы и минусы. Главный плюс в том, что вся стратегия «сдерживания» Москвы, еще год назад казавшаяся неизменной основой внешней политики США, теперь поставлена под сомнение. Стремление Трампа выступить главным миротворцем в конфликте между Россией и Украиной, проявившееся в том числе в подготовке последнего мирного плана, также связано со стремлением добиться успеха там, где Байден оказался не на высоте. Минус в том, что свое категорическое неприятие наследия Байдена Трамп, судя по всему, готов распространить и на те немногочисленные сферы американо-российского сотрудничества, которые его предшественник ценил и пытался сохранить – в первую очередь на двусторонние механизмы контроля над стратегическими вооружениями. Трудно предположить, что Трамп станет горячим приверженцем Договора СНВ-3, подписанным Обамой в 2010 году и продленным Байденом в 2021-м.
Дефицит времени. Одно из различий между первым и вторым сроком Трампа состоит в том, что сегодня у него гораздо более ограниченные горизонты планирования. Ведущиеся разговоры о третьем сроке нельзя воспринимать серьезно, а это значит, что 47-му президенту США надо успеть сделать максимум возможного на протяжении ближайших трех лет. Горизонты планирования еще более сужаются на фоне недавних электоральных успехов демократов в Нью-Йорке, Нью-Джерси и Виргинии, а также с учетом пока неясного исхода промежуточных выборов в Конгресс в ноябре 2026 года. Возможная потеря республиканцами большинства в одной из палат на Капитолийском холме связала бы Трампу руки на следующие два года.
Работать в темпе, предлагаемом Вашингтоном сегодня, Москве будет трудно, особенно когда речь идет о сложных договоренностях, нуждающихся в тщательном обсуждении и детальном согласовании. Например, развернуть 28 лаконичных пунктов предложений Трампа по Украине в текст полноценного мирного договора быстро вряд ли получится. Едва ли Трампа вдохновят масштабные инвестиционные проекты с Россией, реализация которых выйдет за пределы его срока пребывания у власти.
Фиксация на «сделках». Трамп и во время своей первой администрации не отличался склонностью к стратегическому мышлению, делая акцент на ситуативные тактические договоренности. Казалось бы, опыт первого президентства должен был помочь ему взглянуть на мировую политику и экономику с несколько иной точки зрения. Но после возвращения Трампа к власти ориентация на заключение «сделок» стала проявляться еще более явно. Многочисленные «сделки» Трампа-2 свелись к двум типам: достигнутые с американским посредничеством соглашения о прекращении вооруженных конфликтов и соглашения о тарифах с торговыми партнерами США.
Такая фиксация на «сделках» означает, что любые попытки Москвы диверсифицировать российско-американскую повестку дня, предлагая различные алгоритмы взаимодействия в решении региональных проблем или в реализации совместных проектов, будут крайне затруднены. Для Трампа взаимодействие с Москвой почти исключительно определяется его надеждами на заключение очередной «сделки», в данном случае – по российско-украинскому урегулированию. Без такой «сделки», особенно если вина за ее срыв будет возложена Трампом на российскую, а не на украинскую сторону, продвижение вперед на других направлениях двусторонних отношений выглядит не слишком вероятным.
Игнорирование деталей. Трамп и раньше не отличался вниманием к деталям – особенно в вопросах, в которых он не слишком хорошо разбирался. В 2017–2021 годах его часто ловили на неточностях и даже на явных искажениях фактов. Складывается ощущение, что с возрастом эта особенность стиля хозяина Белого дома только усиливается, заставляя как союзников, так и оппонентов США гадать о том, что же все-таки в каждом конкретном случае хотел сказать американский лидер.
России, как и другим партнерам США, придется действовать в условиях постоянной неопределенности, недосказанности, явной или неявной двусмысленности со стороны американского лидера. Много неопределенностей и двусмысленностей можно найти и в последних предложениях США по Украине. Иллюстрацией возникающих в связи с этим проблем могут быть нашумевшие высказывания Трампа о возможности возобновления Соединенными Штатами ядерных испытаний; за этими провокационными заявлениями так и не последовало сколько-нибудь внятных разъяснений со стороны республиканской администрации.
Еще больше шума. Трампу и раньше было присуще стремление к медийному хайпу. Но его присутствие в социальных сетях сегодня как минимум в три раза более заметно, чем это было в 2017-м. Только за первые четыре месяца своего второго президентства он написал более 2 тыс. сообщений в своей сети Truth Social, которой у него вообще не было восемь лет назад.
Это, в частности, означает, что традиционная российская практика конфиденциальных переговоров в случае с Трампом будет сопряжена со значительными сложностями.
Информация о ходе и результатах самых закрытых контактов так или иначе будет утекать в публичное пространство, что было на днях в очередной раз подтверждено на примере новых миротворческих предложений США по Украине. А ценность любых договоренностей для Трампа будет определяться тем, насколько эти договоренности можно уложить в короткое сообщение в соцсетях. Напомним, что максимальный размер сообщений в Truth Social составляет 500 знаков.
Бизнес против дружбы. Трамп всегда считал своей сильной стороной способность выстраивать неформальные дружеские отношения с иностранными лидерами. Впрочем, уже в годы его первой администрации такая «дружба» никогда не мешала ему жестко торговаться с этими лидерами по вопросам, представляющимся важными для США. Эта особенность усилилась. Один из характерных примеров – неожиданное резкое повышение тарифов на индийский экспорт в США в августе этого года, несмотря на заверения о том, что индийский премьер-министр Нарендра Моди относится к числу близких друзей Трампа.
Применительно к российско-американским отношениям эта особенность Трампа означает, что его комплименты в адрес президента Владимира Путина не следует переоценивать. Разрыв между дипломатией на высшем уровне и рабочим взаимодействием на более низких уровнях сохранится и, возможно, даже расширится. У вашингтонской бюрократии всегда будут возможности «скорректировать» договоренности на высшем уровне, в чем было легко убедиться после завершения августовского саммита в Анкоридже. Хотя, как показали последующие события, окончательно свести на нет «дух Анкориджа» противникам американо-российского сближения так и не удалось.
Все может поменяться. Последовательность никогда не относилась к числу главных достоинств Трампа; импульсивность и нетерпеливость много раз накладывали свой отпечаток на его прежние внешнеполитические решения. Однако перемены в его настроениях, позициях и предпочтениях становятся все более резкими и непредсказуемыми. Пример – июльский «ультиматум» Трампа Москве, который был внезапно выдвинут и столь же внезапно снят с повестки дня, или несостоявшийся российско-американский саммит в Будапеште, между анонсированием которого и его отменой прошло всего шесть дней.
Воспринимая эту особенность стиля Трампа как данность, следует исходить из того, что «окна возможностей» в российско-американских отношениях могут открываться и закрываться неожиданно, а потому использовать открывающиеся возможности нужно с максимальной оперативностью. Это повышает требования к российской дипломатии, вынужденной конкурировать на этом поле с дипломатическими усилиями многочисленных геополитических оппонентов Москвы.
Приоритеты внутри США. Если говорить о балансе внутренней и международной повесток республиканской администрации, то по сравнению с первым сроком этот баланс явно сдвинулся в пользу внутренней повестки. На протяжении 2017 года Трамп провел за рубежом в общей сложности 71 день, посетив 25 стран в ходе 19 поездок. В 2025-м он провел за границей 27 дней, совершив восемь поездок и посетив 13 стран. Своих зарубежных партнеров он теперь предпочитает вызывать на ковер в Белый дом, а многосторонние встречи за рубежом игнорирует (G20), либо сводит участие в них к минимуму (G7, АТЭС и пр.).
Для России это значит, что особую ценность будут иметь те направления двустороннего сотрудничества, которые имеют отношение к внутренним приоритетам администрации. Нужен содержательный российско-американский диалог по миграционным проблемам, по борьбе с наркотрафиком, по национальным стратегиям реиндустриализации, по вопросам городского развития и др. Это принципиально новая задача, решение которой позволило бы существенно расширить состав стейкхолдеров, включенных в позитивное взаимодействие двух стран. Такая работа едва ли принесет быстрые результаты, но она позволит шаг за шагом заложить основу для стабильных двусторонних отношений на долгосрочную перспективу.
