После того как в середине мая была объявлена структура правительства, Российскую академию наук охватила легкая эйфория. Действительно, Министерство образования и науки разделено на Министерство просвещения и Министерство науки и высшей школы. Но главное – ликвидировано столь нелюбезное академическому большинству Федеральное агентство научных организаций (ФАНО). Функции агентства переданы в Миннауки.
Если суммировать, общее настроение научных работников РАН сводилось к тому, что новая структура по управлению наукой будет самостоятельной и без сложившегося доминирующего влияния ФАНО («ассимилирует» ФАНО), а вопрос возвращения исследовательских институтов под оперативное управление РАН станет в повестку дня.
Напомним, что сейчас РАН осуществляет только научно-методическое руководство бывшими академическими институтами (или, как любит подчеркивать в последнее время руководство академии, РАН стала «штабом»); впрочем, даже эта функция во многом формальна. Насколько «самостоятельна» Академия наук в этом научно-методическом руководстве, можно судить хотя бы по изумительному названию документа, подписанного 28 апреля 2018 года тогдашним руководителем ФАНО Михаилом Котюковым и президентом РАН Александром Сергеевым: «Регламент взаимодействия Федерального агентства научных организаций и федерального государственного бюджетного учреждения «Российская академия наук» по рассмотрению и согласованию планов проведения научных исследований, разрабатываемых научными организациями, созданными в форме бюджетных и автономных учреждений и подведомственными Федеральному агентству научных организаций, для формирования их государственных заданий на проведение фундаментальных научных исследований на 2019 год и плановый период 2020 и 20121 годов».
Можно понять, какой шок испытало научное сообщество после назначения 18 мая Михаила Котюкова министром науки и высшей школы РФ. ФАНО фактически не только не распалось, но основное ядро сотрудников благополучно перетекло в Миннауки с повышением статуса. Сам Михаил Котюков явно получил дополнительные килограммы к своему административному весу, в том числе и в вопросах формирования и управления бюджетом на исследования и разработки. Академикам придется смириться, что возвращение академических НИИ в лоно РАН отменяется. Да и многие институты уже не захотят возвращаться. А нынешнее руководство РАН не очень-то и жаждет этого. В данном случае мы имеем дело с вариантом стокгольмского синдрома, известного в психологии: жертва начинает через некоторое время испытывать нежные чувства к насильнику…
Сейчас начался вязкий период бюрократических интриг: каков будет состав замов министра науки; какие политико-экономические группировки лоббируют того или иного кандидата; в чьей зоне ответственности будет взаимодействие с Академией наук… Но все это не важно с точки зрения тектонических институциональных изменений, произошедших с наукой в России за последние пять лет.
Если специально обострить постановку вопроса, Российской академии наук больше не существует, или по крайней мере она фактически лишена теперь какой бы то ни было самостоятельности. При этом речь не идет о том, хорошо это или плохо. Все это – предмет для специального науковедческого анализа. Сейчас речь о том, что мы простились с традиционалистским устройством науки, а что получили взамен – пока задача со многими неизвестными. Впрочем, знаковые события происходят.
Апелляционная коллегия Верховного суда РФ признала законной стройку жилого комплекса в охранной зоне Пулковской обсерватории РАН под Санкт-Петербургом. Это увеличит освещенность местности и сделает невозможными астрометрические наблюдения. А они, ученые, всего-то и хотели – заниматься получением нового знания, а не соревноваться за индекс цитирования Хирша.
Иван Родин 
комментарии(0)