Александр Щипков "Что касается свободы совести, то Белгород находится в катастрофическом положении. Несколько лет назад меня как русского изгнали из Таджикистана, теперь как протестанта гонят из России. Белгород - источник религиозного тоталитаризма, который может распространиться по всей России. Если понадобится, верующие готовы выйти на митинги протеста". Эти слова принадлежат Андрею Кузнецову, пастору пятидесятнической Церкви "Слово истины", с которым мы беседовали 15 мая 2001 года в здании Управления юстиции города Белгорода.
Открытое для прессы заседание коллегии Управления юстиции Владимир Карнаухов, начальник управления, посвятил рассмотрению соблюдения федерального закона о свободе совести и о религиозных объединениях и областного закона о миссионерской деятельности на территории Белгородской области. В этот день силовикам - Управлению юстиции и ФСБ по Белгородской области - с трудом удалось переломить ситуацию и предотвратить серьезный межконфессиональный конфликт, спровоцированный особенностями религиозной политики администрации Белгородской области.
Население Белогорья - миллион с небольшим. На 200 православных приходов РПЦ МП - сорок протестантских общин, около пяти альтернативных православных, одна католическая, одна староверческая, одна кришнаитская. Мусульман нет, "тоталитарных" сект нет. Такой конфессиональный расклад предполагает законное историческое доминирование традиционного православия при мирном сосуществовании с протестантами. Протестанты неспешно открывали новые церкви численностью, редко превышающей 40-50 человек, а православные, окормляемые епископом Иоанном Поповым, энергично отстраивали епархию. За пять лет построили 30 железобетонных храмов. Местные жители называют Белогорье православным царством, где симфония Церкви и государства, к которой в интервью "Советской России" (от 20.06.1996) призывал епископ Иоанн, уже реализована.
Сорокалетний длинноволосый епископ энергичен, обаятелен и предприимчив. Возглавляет миссионерский отдел РПЦ МП, любит называть себя "церковным министром" и рассуждать о геополитике. В богато убранном кабинете епархиального управления хорошие книги и фотографии владельца кабинета. На видном месте - снимок с президентом. Дружен с главой администрации Евгением Савченко. Наладил производство типовых блочных храмов, реставрировал все сохранившиеся, открыл семинарию с миссионерским уклоном. Желанный гость на всех официальных мероприятиях. Местные СМИ заполнены фотографиями владыки, его интервью и цитатами. На тот факт, что местный официоз "Белгородские известия", на который ориентируются все местные издания, учрежден совместно администрацией области и Белгородской епархией, обратил мое внимание начальник Управления ФСБ по Белгородской области Виктор Гребенюк. Жалобы католиков и протестантов на "перекрытый доступ в СМИ" получили объяснение.
В конце 2000 года глава администрации Евгений Савченко лично внес в областную Думу проект закона о миссионерской деятельности на территории Белгородской области.
Во время встречи с епископом Иоанном нам пришлось задать прямой вопрос: почему именно глава администрации внес на рассмотрение Думы вопрос, затрагивающий сферу религиозной политики? Ответ обезоруживал своей простотой: глава имеет право законодательной инициативы. Однако, несмотря на то что этим правом обладают и областное правительство и депутаты, именно Савченко создал закон, используя который, чиновники фактически наложили на протестантов запрет на проповедь.
Лично епископ Иоанн не имеет никакого отношения к закону о миссионерах. Церковь отделена от государства. Закон принимала не епархия, а Областная Дума. Тем интереснее его мнение как стороннего наблюдателя о смысле этого закона.
Епископ выразил удивление, что протестанты понимают закон, утвержденный Облдумой в феврале 2001 года, как ущемление их прав. Он считает, что закон направлен лишь против "тоталитарных" сект, таких, как Белое братство, интегральная йога, трансцендентальная медитация, которые параллельно наркотрафику движутся "по коридору" из Харькова в Белгород. Приграничное положение Белгорода епископ считает специфическим фактором, который требует пристального внимания по отношению к проповеднической и миссионерской деятельности. Возьмите Украину, говорит епископ, ведь она в результате католического прозелитизма вскоре может расколоться на западную и восточную, на католическую и православную. Возьмите Китай. Его расшатывают, с одной стороны, католические миссионеры, а с другой стороны - тибетские буддисты. Если в результате этого расшатывания рухнет централизованная власть, то китайцы хлынут в Россию┘ "Я не против протестантов, - говорит епископ, - адвентисты построили дом на Архиерейской улице. Я же молчу. А что жалуются на меня, так это от того, что я из адвентистской семинарии в Заокске перевел в православие десять студентов, одного магистра и трех преподавателей".
По словам епископа Иоанна, Виктор Королев, начальник отдела регистрации религиозных объединений Минюста РФ при встрече упрекнул епископа "за этот закон", не понимая, что "закон играет охранительную роль для государства".
Мы не могли более подробно расспрашивать епископа Иоанна о его геополитических концепциях, но было понятно, что он поддерживает создание закона, ограничивающего миссионерскую деятельность, исходя исключительно из государственных интересов.
Епископ был заранее предупрежден Карнауховым о запланированной коллегии, но проявил беспечность: он не счел необходимым посылать туда представителя епархии, а сам улетел в Москву выступать на Съезде православной молодежи. Поэтому ни повлиять на ход дискуссии, ни услышать критику в адрес РПЦ он не мог. А критика была жесткой и свидетельствовала о том, что общины, испытавшие на себе плотное давление закона о миссионерской деятельности, находятся в той стадии, когда от жалоб в администрацию президента, которые и вынудили Управление юстиции всерьез вникнуть в сложившуюся религиозно-политическую ситуацию, недалеко до публичных протестных акций.
Так что же говорили протестанты?
Пастор Александр Ребрилов, баптист. "Каждый христианин обязан свидетельствовать, а нас ставят вне закона. Мне жаль, что представители РПЦ не присутствуют на этой встрече".
Пастор Павел Дмитренко, адвентист. "Мы законопослушны. Мы молимся за единство России. На радио в православных программах говорят, что наша вера провоцирует самоубийство. Это ложь!"
Пастор Владимир Рыбант, пятидесятник. "Православных мало. Храмы стоят пустые. Нам запретили на Пасху раздавать бесплатные Библии, а на православной студенческой Пасхе в университете бесплатно разливали пиво. Нас называют сектой. Мы требуем реабилитации. Если одну Церковь все хвалят, а другие ругают, то, значит, нет демократического выбора веры".
Пастор Александр Кожока, адвентист. "Мне не нужно благословение Иоанна, чтобы спасать людей! Мне нужно благословение Божие!"
Владимир Карнаухов был в сильном напряжении. Перед коллегией он провел 30 проверок по соблюдению религиозными организациями уставной деятельности, причем многие из них лично. Если шестидесятилетний чиновник, занимающий генеральскую должность, лично ездит по религиозным общинам, если он уведомляет ФСБ о сложившейся ситуации и приглашает ее сотрудников на коллегию, если он громогласно заявляет, что "у нас нет сомнений в преданности родине присутствующих здесь церквей", то это означает, что закон о миссионерской деятельности явился политической ошибкой, которая привела потенциально спокойный регион к той черте, за которой начинаются религиозные войны.
Корреспондент Кестонской службы новостей спросил Алексея Глущенко, специалиста администрации по связям с религиозными организациями, зачем нужно было передавать крошечную католическую часовню в собственность епархии и тем самым закладывать намного лет вперед конфликт между белгородцами католического и православного исповеданий. На это представитель главы администрации ответил, что это "СМИ разжигают конфликты". Весь день работы коллегии Глущенко, несущий прямую ответственность за происходящее, пассивно наблюдал, как Владимир Карнаухов распутывает сложнейшую ситуацию.
Карнаухову активно помогал лишь заместитель начальника Департамента укрепления безопасности и правопорядка (которого тоже можно отнести к силовикам) Григорий Довженко. Он говорил о том, что недопустимо "перегибать палку" и делить верующих на "чистых и нечистых". Довженко и Карнаухов обещали, что до рассмотрения этого закона Конституционным судом или вовсе его отменой областной Думой он практически не будет применяться. Главенство федерального закона восторжествовало.
Представители ФСБ также присутствовали на коллегии, но, как им и положено, в дискуссию не вступали. Поэтому к начальнику Управления ФСБ по Белгородской области я отправился на следующий день.
Виктор Гребенюк был немногословен и формулировал фразы очень точно, не прибегая к эвфемизмам. Он сказал, что поскольку ФСБ "сферу религии" давно уже "не курирует", а предварительного публичного обсуждения проекта закона о миссионерах в прессе он не видел, то о зреющем конфликте узнал лишь из Управления юстиции. Он не скрывал, что его подчиненные встречались с некоторыми лидерами религиозных общин, чтобы напрямую от них получить информацию о причинах растущего в области межконфессионального напряжения. "Мы занимаемся только случаями экстремизма, это прописано в законе, в том числе и профилактикой экстремизма". По мнению Гребенюка, "православные в области сдают позиции, а за это отвечает Иоанн". Причины? "Чрезмерный консерватизм. Православные строят и занимаются собственностью, а протестанты используют индивидуальный подход".
Белгород сегодня похож на опытную станцию по внедрению той модели государственно-конфессиональных отношений, которая предусматривает "воцерковление светской власти". Эта модель предусматривает раздельное существование Православной Церкви и государства на законодательном уровне и одновременное проникновение во власть через некий "опыт богословского видения власти", через таинственное "духовное сочетание" Церкви и власти. А если говорить прямо, то речь идет о влиянии некоторых представителей Церкви на некоторых представителей власти (часто их жен) через школу духовничества.
Модная московская идея "воцерковления власти", которую сегодня пытаются применить на федеральном уровне, уже обкатана в Белгороде. Результат: искусственное создание конфликта в регионе, где по историческому этноконфессиональному раскладу конфликт невозможен.
Интересно отметить: силовики, которым по долгу службы пришлось разруливать ситуацию, опытным путем пришли к выводу, что соблюдение федерального закона дает неожиданный эффект - стабильность. Ту стабильность, которую от них требует Центр и которая так нужна гражданам.
Джеральдин Фейган
Пожалуй, самым смелым шагом, направленным на ограничение прав религиозных меньшинств в Белгороде, стал местный закон, строго регулирующий миссионерскую деятельность.
Закон в конце января прошел в Белгородском парламенте практически единогласно. Миссионерскую деятельность закон определяет как деятельность религиозных организаций, направленную "прямо или косвенно на распространение вероучения и религиозные практики среди лиц иной веры и неверующих". Такого рода деятельность разрешается только "в культовых зданиях и на относящих к ним территориях", в жилищах с разрешения их обитателей, а в других местах, "отвечающих требованиям проведения массовых зрелищных мероприятий", только в порядке, установленном для проведения собраний, митингов, шествий и демонстраций.
В отличие от других российских местных законов этот закон не адресован исключительно иностранным гражданам, хотя, разумеется, им запрещено вести миссионерскую деятельность в том случае, если они приехали в Белгород с другой целью. Жители других российских регионов, которые собираются вести в Белгороде миссионерскую работу, должны представить местным властям документ, подтверждающий их отношение к данной религиозной организации, копию приглашения в область, указать место, где они остановятся, и документ о регистрации на месте. Любой представитель религиозной организации, собирающийся вести миссионерскую работу среди несовершеннолетних, должен представить письменное согласие от родителей или опекунов. Нарушивший закон подвергается штрафу в размере от 50 до 100 минимальных заработных плат.
Сам по себе закон дестабилизирует религиозную ситуацию в Белгороде, его избирательное применение неизбежно вызывает возражения устного характера. Пытаясь соответствовать требованиям нового закона о согласовании с правилами проведения собраний, митингов, шествий и демонстраций, пастор Церкви пятидесятников "Слово жизни" Андрей Кузнецов в апреле направил письмо мэру Белгорода Георгию Голикову, в котором информировал его о намерении Церкви провести серию миссионерских мероприятий, в том числе проповедь Евангелия, концерт христианской музыки и распространение литературы на площади в Белгороде 21 и 22 апреля. 18 апреля представитель муниципалитета ответил ему следующее: "На территории города невозможно определить открытую площадку, где при проведении миссионерских мероприятиях было бы обеспечено выполнение всех норм закона о миссионерской деятельности, так как проведение подобных мероприятий неизбежно повлечет участие малолетних в этой акции без письменного согласия родителей".
"Закон касается нас, а не Православной Церкви", - сказал Кузнецов с возмущением, показывая фотографии, опубликованные в "Белгородских известиях", на которых православные священники вместе с маленькими детьми засняты в центре города во время празднования Пасхи. "Я держу пари, что у них нет письменного разрешения от родителей этих детей".
16 февраля Кузнецов вместе с восемью другими лидерами местных протестантских церквей направил письмо главе Управления по взаимоотношениям с религиозными организациями при администрации президента Андрею Протопопову, губернатору Белгорода Евгению Савченко, председателю Белгородской Думы, в московскую Хельсинкскую группу, в ОБСЕ и в Институт религии и права, в котором они выказывают свой протест и заявляют, что данный закон противоречит федеральному религиозному закону России, Конституции страны и Международной конвенции по правам и свободе человека.
Дарья Гармоненко 
