Анатолий Ким Книг, сыгравших важную роль в моей жизни, несколько. Первой была «Война и мир» Толстого, которую я прочитал в 16 лет. Я был потрясен тем, что в книге живет огромный мир, намного более красивый и значительный, чем тот, в котором я сам жил. Это совпало еще и с тем, что пришла в мою жизнь первая любовь к дивному существу, Милочке Тимофеевой. Роман Льва Толстого научил меня большой любви, благодаря которой человек становится хорошим существом на этом свете. И если я действительно хороший человек и написал хорошие книги, то этим я обязан чуду того мгновения моей жизни, когда совпали открытие для меня великой любви человеческой в толстовской вселенной и моей собственной первой юношеской любви к светлоглазой белокурой девочке...
Другой книгой, повлиявшей роковым образом на мои поиски в искусстве прозы, был роман «Шум и ярость». Именно Фолкнер открыл мне, что можно писать не только фактографию жизни, биографию судеб, картины бушующего бытия дней нашей жизни, но и что-то совсем другое – остановленное время в сознании бедного идиота. И это застывшее время, противоречащее неизбежным переменам огромного тела идиота, является ключом к разгадке тайны времени. Для меня тайна в том, что его, времени, нет – и ключик к этой таинственной двери вручил мне Уильям Фолкнер.
Еще одной книгой, повлиявшей на мою судьбу, давшей мне уверенность, что я могу быть писателем, был «Чевенгур» Андрея Платонова – производство «Самиздат» на папиросной бумаге. Во времена тотального представления в советской литературе, что писатель должен работать от имени советской идеологии и только методом социалистического реализма, самиздатские книги Платонова убедили меня в том, что можно с великим художественным энтузиазмом работать от имени Его Величества Человеческой Личности...
Дарья Гармоненко 
