Борис Купреев – Ахмед Гаджиевич, уж не хотите ли вы сказать, что путь западной демократии для государств – бывших республик СССР (за исключением стран Балтии) заказан?
– Наоборот. Эксперимент длиною в двадцатый век показал, что из трех мировых систем – демократии, коммунистического и национал-фашистского тоталитаризма – жизнеспособной оказалась лишь одна – первая. С историей не поспоришь: западная демократия помогла коммунистическому Союзу выиграть битву с фашизмом, а впоследствии победила в многолетнем «холодном противостоянии». При этом я не хочу сказать, что демократия – стопроцентное благо: и в этой системе достаточно изъянов и проблем, подчас весьма существенных. Но именно демократический строй позволил США и Западной Европе поднять уровень жизни своих граждан до столь желанной для большинства россиян и граждан других стран Содружества высоты. Надо признать, что лучшей формы правления человечество пока не придумало.
– Но если путь к западной демократии так естественен, тогда чем объяснить, что жертвами «цветных революций» стали лидеры внешне самых демократичных государств СНГ?
– Тем, что демократия в нищем и голодном обществе – это хаос. Происходит банальная смена декораций, а не капитальный ремонт всего прогнившего театра советской системы. Надо признать, что в незрелых гражданских обществах экономический спад и обнищание населения вкупе с коррупцией в силовых структурах и чиновничьем аппарате – неизбежная ступенька на пути от тоталитаризма к демократии. Но если застрять на этом отрезке надолго, демократия превратится в анархию. Нельзя ограничиться лишь дарованием населению гражданских свобод, сохранив в незыблемости социально-экономический механизм, рассчитанный на иной стиль управления – «сильную руку». Особенно когда лидеры государств оказываются слабыми и постоянно лавируют как на международной арене, так и внутри страны. Тоталитарные методы не работают в демократической атмосфере. В такой ситуации власть оказывается не просто «страшно далека от народа», но и беззащитна: достаточно одной розы или апельсина┘
– Или помощи извне?
– И помощи извне тоже. Только не надо эту помощь переоценивать. Никакая помощь не способна в столь сжатые сроки поменять твердо стоящую на ногах и авторитетную (пусть иногда даже авторитарную) власть. В этом можно убедиться на примере Узбекистана. Кстати, сложно свергнуть таким путем и демонстрирующего стойкость лидера. Можно по-разному относиться к президенту Молдавии Владимиру Воронину, но в критический момент он не покинул столицу и республику. В результате в Молдавии сценарий с давлением улицы не прошел. Я не знаю, по какому пути развивались бы события в Киргизии, если бы Аскар Акаев не бежал из Бишкека. Между прочим, сама оппозиция не была готова столь быстро взять власть. Ей эту власть просто подарили, проявив нерешительность и слабость в решающий момент. Уверенный в себе лидер должен до конца оставаться на своем посту. В противном случае он просто дезорганизует своих сторонников.
– Выходит, что лучшее средство от революции – это диктатура?
– В краткосрочном плане – да. Но в стратегическом – нет. Отгородиться от мира в эпоху глобализации экономики и информационного пространства не получится. И чем жестче будет диктатура, чем сильнее она будет подавлять любое проявление инакомыслия и недовольства, тем сильнее потом будет взрыв, тем трагичнее окажутся события. Это будут не революции роз, тюльпанов или апельсинов. Это будут революции цвета и вкуса крови. Между прочим, можно посмотреть на относительно недавнее прошлое. Сравните, как прошел демонтаж социалистической системы в относительно либеральных Чехословакии и Венгрии и в тоталитарной Румынии. Исторический опыт не в пользу Чаушеску.
– И какова роль России в процессе трансформации?
– Прежде всего не позволять себе проявлять обычные человеческие чувства – обиды, недовольства и тому подобное. Словом, не цепляться за личностный фактор. Это, конечно, неплохо, что в России находят убежище все «бывшие»: тем самым Москва подтверждает незыблемость обещания не бросать «своих». С другой стороны, следует поддерживать постоянный контакт с оппозицией во всех странах СНГ вне зависимости от направления внешнеполитического вектора. Это мировая практика. Нельзя класть все яйца в одну корзину, играя только с правящим режимом: если он нас устраивает, оказывать ему максимальную поддержку, если же нет, ставить палки в колеса. Надо следовать мудрому британскому правилу: нет врагов и друзей, есть лишь национальные интересы. А они на сегодня таковы, что России выгодно СНГ по целому ряду позиций. Прежде всего – в своей бизнес-составляющей. Впрочем, это утверждение верно и в обратном: революционные режимы крайне заинтересованы в налаживании экономических связей с Россией. Более того – именно с новыми режимами в СНГ наша страна имеет возможность развивать отношения, не отягощенные мнимыми или реальными взаимными обязательствами, памятью об общей работе с лидерами в советском прошлом, да заодно и участием в распаде СССР. Новое поколение лидеров Содружества имеет возможность выстраивать отношения на новой, сугубо деловой основе. Вполне возможно, что для СНГ это окажется благом. Именно прагматичный подход и может в конечном итоге оказаться главной цементирующей силой для постсоветского пространства.
